Тому горестному событию уж много лет. Когда один мой очень молодой и замечательный друг и плюс к тому коллега попал в реанимацию – его сбила на переходе машина. Он лежал в коме несколько дней. Коллеги, ученики, друзья – все пошли сдавать для него кровь, и кровью мы обеспечили всю больницу.
Когда он наконец-то пришёл в себя, мы были счастливы. И как только разрешили его навещать, я пошла в больницу. Он лежал красивый и бледный на подушке и улыбался. Возможно, он был в бинтах, но я этого уже не помню – помню его глаза и улыбку. И он сказал мне: Читать дальше »
Категории:Нью-эйдж
Тонкие нити плели какой-то странный, удивительно красивый узор. Он назвал их нитями, хотя к пряже они не имели никакого отношения. Они завораживали, притягивали, манили. Они текли, или вернее струились. Но не сверху вниз, как можно было бы ожидать от жидкости, а снизу вверх. Они не были жидкостью, не были краской, но переливались всеми возможными и невозможными цветами, оттенками цветов и оттенками оттенков. Из тончайших линий возникал рисунок, словно по раскручивающемуся белоснежному листу бумаги, незримый ветер гнал вверх крошечные капельки радуги. Не что-то вещественное, материальное, но существующие. Он понимал, что вся эта чУдная пестрота имеет ясный смысл. Но понять его не получалось. Для этого нужно было слиться с этим потоком, стать им. Он собрал всю волю в попытке проникнуть в тайну, и... Проснулся.
Как-то раз одной лошади понадобился психотерапевт. Конечно она обратилось к наиболее продвинутому специалисту в своём окружении. Это была старая, умудрённая годами лошадь. Можно было спросить у людей, но языка их она не понимала, да и кто же поймёт тонкости лошадиной души лучше, чем другая лошадь?
Они слушают звуки дудочки и идут за мной. Не я их веду - судьба. А я только голос судьбы, её пальцы и губы. Да я даже не знаю, куда их веду, и что ждёт нас в конце пути. Всех моих сил едва хватает, чтобы не падать, а всей свободы - выбирать тропинку, где меньше камней и колючек.