(Из воспоминаний Чеслава Чеховича* "Гурджиев: мастер в жизни"; перевод Андрея Коклина)
...На другой день, когда Гурджиев вернулся, мы говорили обо всём великом множестве различных религий. В этот раз он вступил в разговор практически сразу, сказав: "Есть не три, не двадцать, не даже всего две религии. Есть просто Религия. Что до прочего, вы можете называть их как пожелаете: изучение Святых Писаний, преподавание принципов богословия, ритуальные практики, Церковь или сообщество верующих - но только не называйте ничего из этого религией. Подлинная религия всегда и везде одинакова - она одна и единственная."
Такое сильное заявление вызвало длительное молчание, пока один из нас не осмелился возразить. "Я не могу смотреть, скажем, на Православие, Католицизм или Протестанство как на одну и ту же религию, поскольку они всегда были в постоянном конфликте друг с другом".
"Это правда", - ответил Гурджиев, - "но я не могу допустить и даже представить себе, что в сердце самой религии существует какое-либо разделение или же конфликт. Просто само имя "религия" сегодня даётся сектам, которые ещё вчера считались еретическими".
Этот ответ озадачил нас ещё сильнее и все замолчали. Наконец, один из нас решился нарушить тишину. "Я понимаю, о чём Вы говорите, Георгий Иванович", - начал он - "и я вижу, что Вы правы. Но мы-то говорим о различных религиях -- скажем, Ислам, Буддизм, Иудаизм и Христианство -- все они различны в своих формах, обрядах, также как в своей сущностной природе".
"Да, различия между ними огромные", - согласился Гурджиев.
"Вот именно. И в этом случае, я думаю, мы должны говорить не о Религии, а о религиях?"
"Хорошо, скажите мне тогда", - спросил Гурджиев - "по вашему мнению, что самое важное в религии, какой бы она ни была? Обрядовость, форма или же её сущностная природа?"
Я не помню его ответа, но помню, что г-н Гурджиев начал после этого говорить о природе религии.
"Сущность всех религий, которые Вы назвали, одна и та же", - заявил Гурджиев, - "По существу, все они озабочены одним и тем же вопросом - эволюцией человека. Учение каждого великого мастера позволяет его ученикам следовать определённым эволюционным путём, которым они могут выйти на уровень, когда контакт с высочайшей космической силой становится возможным. В своих корнях все доктрины одинаковы, каждая ставит своей целью помочь нам достичь этой возможности".
"Хорошо, почему же тогда они кажутся такими различными?", - спросил кто-то ещё.
"Это правда, кажутся они очень различными, но фундаментальная их природа близка. Если вам хочется понять, почему они выглядят различными, этому может помочь следующая метафора.
Представьте себе кролика, которого показали нескольким людям и попросили дать ему описание - так, чтобы не было сомнений, о каком животном идёт речь, единственное правило - нигде не использовать слово "кролик".
Люди начинают писать, но вместо того, чтобы дать им на это три часа, предположим, что именно это время требуется, чтобы закончить описание, бумаги собирают уже через двадцать минут.
Если все эти описания прочитать перед аудиторией, которая ничего не знает о том, как они писались, ей будет трудно понять даже, что все описания говорят об одном и том же животном - кролике. Один может представить себе кенгуру, другой - крысу, третий - зайца, четвёртый может увидеть осла или даже собаку - всё зависит от того, как описание начинается.
Один писатель может начать со слов, что это позвоночное, и сразу все позвоночные мира покажутся слушателям возможным вариантом. Другой начнёт со слов, что это грызун, и все грызуны предстанут в качестве возможности. Третий начнёт с описания цвета животного или даст его размеры. Другой скажет, что это теплокровное, или будет говорить о его пище, ещё один вспомнит про его голос, как он бьёт лапами, как бежит, как смотрит, а может вспомнит про его отношения с людьми. Короче, каждый начнёт своё описание, с аспекта, который ему наиболее близок и о котором легче писать, так что слушатель в результате увидит разных животных в каждом описании.
Несведущий человек сталкивается в точности с той же ситуацией - с учениями, переданными основателями того, что вы называете различными "религиями". Вы все сейчас разговариваете, как если бы услышали только начало описаний - как раз в месте, где все различия максимальны. Но когда мы выходим за пределы определённого пункта, все эти религии начинают сходиться и образовывать одну единую Религию."
"Мне кажется, я Вас понимаю, Гергий Иванович," - сказал один из нас - "когда Вы говорите о сектах и в вашей метафоре кролика. Но великие религии, которые упомянул наш друг, сами существуют как некое целое. Они отнюдь не являются "началом описания". Каждая представлена как единство в самой себе, хотя выглядят они все совершенно различно".
"Это различие лишь кажущееся", - ответил Гурджиев - "и причина их расхождения исходит из нескольких факторов. Судящие о религии таким образом не постигли ещё сущности самого учения, и их суждения неизбежно будут поверхностными. Религии в реальности подобны математике: есть начальная школа, элементарная или наиболее экзотерическая, которая и предлагается массам. Именно эта элементарная часть и различается, согласно данной религии. Причина этого в том, что любой Мессия или Посланник Свыше появляется среди конкретной группы людей, различающихся языком, философскими взглядами, характером, фундаментальной ментальностью и многими другими зависящими от данного времени аспектами. И он должен максимально адаптироваться к эпохе, выбрав наиболее подходящий путь для исполнения своей миссии.
Вы усвоили уже, наверное, одну важную вещь: человек не един. В нём одновременно существуют мириады различных импульсов и мотиваций, постоянно проявляемых в нём." Мы все кивнули, в знак того, что начали уже понимать правдивость этого утверждения.
"Отлично," - продолжил Гурджиев - "тогда если посланник изберёт владение телом своей отправной точкой, акцент им будет сделан на том, что мы называем "путём факира". Если Мессия считает, что его задача может быть исполнена через чувство, мы увидим создание "пути монаха". Используя терминологию христианства, если данный мастер полагается на божественные импульсы любви и милосердия, то его путь будет содержать в себе конкретную работу, чьей совершенной и высшей формой является уникальное учение Христа. С другой стороны, если из-за культуры своей эпохи он полагает, что этот путь можно проделать через разум - интеллектуальную функцию - что он сможет воплотить истинные идеи в жизнь, то это приведёт к тому, что мы зовём "путём йога".
Существует также ещё один "четвёртый путь", основанный на священном импульсе, исходящем от Совести, зародышем которой наделено всякое человеческое существо. Этот путь ведёт к другой специфичной форме учения, новому подходу к Религии.
Вы уже согласились, что в описании кролика, ограниченное лишь началом чтение неизбежно приведёт к путанице. И как у кролика есть много аспектов, с которых может начаться его описание, точно также и Религия представляет собой бесконечное множество отправных точек. Подумайте особенно о реальной трудности в этой связи, как избежать упрощающего редукционизма обычного, так называемого, рационального мышления. Любому следовало бы признать, что практически никто не знает подлинной сущности своей собственной религии, и в то же время каждый считает себя вправе судить обо всех других."
Затем он закончил встречу следующими словами: "Лишь тот, кому удалось, настойчивыми и сознательными усилиями, освободиться из власти хаоса, проистекающего в отсутствии в нём сознания, способен осознать, что значит Религия в реальности."
Категории: Библиотека, Нью-эйдж, Основные разделы, Суфизм, Тексты*Чеслав Чехович родился в 1900 году в Польше, являвшейся тогда частью Российской империи. Он воевал в Белой армии во время Гражданской войны в России (1917-1920 годы) в составе ее польского контингента. После окончания Гражданской войны вместе со многими другими белоармейцами он уехал в Константинополь, испытывая ужас перед жестокостью большевистской революции. В Константинополе он увидел плакат с объявлением о лекциях П.Д. Успенского, озаглавленных "Древняя мудрость Востока, в новых течениях западной мысли", которые и стал посещать. Познакомившись с Успенским, он был впоследствии представлен Г.И. Гурджиеву, после чего оставался его преданным учеником на протяжении 28 лет, перебравшись вместе с ним во Францию и примкнув к его общине в Приорэ. После смерти Гурджиева он работал с Жанной де Зальцман вплоть до своей смерти в 1958 году. Он написал книгу под названием "Гурджиев: мастер в жизни", представляющую собой историю взаимодействия Чеховича с Гурджиевым, в которой показывал, как Гурджиев пользовался обстоятельствами обычной жизни для передачи сути своего учения.