Становление Мастера
Конечно же, мало кто из Мастеров Ходжаган, даже самых прославленных, может сравниться по силе своего влияния на духовную эволюцию всего человечества с Ходжой Бахауддином Мухаммадом Накшбандом, которого суфии с почтением называют Аль-Шах – Великий Шейх, а простой народ зовет Балогардон, что на персидско-таджикском означает «защитник, спаситель, избавитель от бед».
Прозвище Бахауддина – Накшбанд, давшее ордену Ходжаган новое название – Накшбанди, как и у многих других суфиев, указывает и на земную профессию Учителя, и на его тайную функцию в Традиции. Слово Накш на персидском означает «отпечаток», «узор», «паттерн» или «дизайн», банд означает «наносить», «запечатлевать». Бахауддин, действительно, следуя семейной традиции, достиг мастерства в нанесении замысловатых узоров на изысканную шелковую ткань - камха, а также на металлы для чеканки.
Однако существует и другое, символическое, значение имени Бахауддина. Оно содержится во фразе дервишей ордена «Накшбанд бар дил банд» - «запечатление Узора в сердце», и отражает цель и смысл упражнения тихого зикра - произнесения Божественных Имен втайне. Кроме того, фраза – указание на суть того воздействия, которое оказывает суфийский Мастер помимо любых слов и назиданий, как бы накладывая свой отпечаток, импринт, на саму сущность ученика.
У сердца врат − священные Узоры
Не рассуждай о них и дни, и ночи −
Кто истину постиг, не рвется в споры,
Впечатал их один и тот же Зодчий.
Узор Великого Зодчего - и есть печать, которой «отмечены» истинные Накшбанди.
Существование в жизни людей скрытого узора-Накша — часто повторяющаяся тема в суфийских обучающих материалах. Мастер Накшбанди - тот, чье внутреннее зрение позволяет ему не только просматривать «внутренний узор» любого человека, но также видеть промысел тайного Дизайна в отдельных событиях, складывающихся для Мастера в цельную и осмысленную картину, благодаря которой он способен понимать прошлое и предсказывать будущее.
Как говорил Бахауддин, «наставник должен видеть все три состояния ученика – прошлое, настоящее и будущее, только тогда он сможет взрастить его».
Ордену Накшбанди, «Мастеров Дизайна», принадлежит особая роль в задаче поддержания и обновления Традиции; Накшбанди могут интерпретировать все формы суфизма и способны посвящать людей во все дервишеские ордена.
Мемориальный комплекс - мавзолей Бахауддина Накшбанда в Каср-и-Арифан
*****
Одним из основных биографическиx источников о жизни Бахауддина является книга Макамат ("Стоянки"), которая, хотя и повествует от первого лица, не принадлежит самому Аль-Шаху, но записана со слов учеников уже после его смерти, поскольку при жизни он запрещал вести записи о себе. Книга содержит множество достойных внимания историй, которые, к сожалению, невозможно все здесь привести. Очень рекомендую интересующимся орденом Накшбанди при желании к ней обратиться.
Согласно Макамат, eще будучи ребенком, Бахауддин проявлял признаки необычайного духовного дара, всячески поощряемого к развитию его семьей.
Его становление как Мастера направляли не только его Учителя – Баба Самаси и Амир Кулал, но и некий тайный Водитель, которого ряд источников ассоциирует с духовной сущностью их предшественника по Ходжаган - Азизана Али Рамитани, чью шапку дервиша – кулох - Бахауддину передали его Учителя в качестве предмета силы и источника благодати - бараки.
Так выглядела традиционная шапка дервишей – кулох. Фото из музея в мемориальном комплексе-мавзолее Бахауддина Накшбанда
В откровении Водителем Бахауддину было дано указание: «Добивайся расположения людей, принимай участие в судьбе оставленных без помощи и сострадания». Долгое время он исполнял эти указания. Затем внутренний Водитель велел ему ухаживать за больными животными, в том числе окрестными собаками, и исцелять их раны, «ибо они тоже создания Божьи и находятся под Его опекой». (Чтобы понять значение этого служения, следует заметить, что в Коране собаки названы нечистыми животными, и считается, что они оскверняют пищу, одежду и самого человека, если находятся рядом).
Бахауддин посвятил этому занятию семь лет.
О полученном таким образом уроке Аль-Шах говорил: «Отрицание, унижение и уничижение самости составляют основу такого Пути. Только при этом условии у нас появляется возможность продвижения. Благодаря моему служению другим существам, я увидел, что они по своей сути лучше меня. Даже в тех из них, которые считаются нечистыми, я нашел много хорошего, не найдя этого в себе. Я вошел в состояние собаки, не думая найти в нем ничего привлекательного. Однако я постепенно понял, что это состояние ничуть не хуже любого другого. Я знаю себя лучше, чем кого-либо еще; я хуже собаки. Как бы я не рассматривал свое состояние, оно не стоит и выеденного яйца».
В Макамат также описывается урок, преподанный Бахауддину другим живым существом:
«Как-то в ту же пору жарким летним днем я шeл из Каср-и-Арифан. Вдруг взгляд мой упал на саламандру. Она не отрывала завороженного взгляда от раскалeнного солнца. Еe состояние породило во мне восторг. Мне вдруг пришло на ум попросить еe благословения. С почтительным благоговением я воздел руки в молитве. Животное вышло из зачарованного оцепенения и, придя в себя, легло на спину, воздев взгляд к небесам».
(Этот эпизод трудно объясним, поскольку, в отличие от млекопитающих, земноводные никогда не ложатся на спину, а если случайно оказываются брюхом кверху, то, как и рыбы, тут же переворачиваются).
В течение последующих семи лет внутренний Водитель велел Бахауддину служить, занимаясь расчисткой дорог и устраняя все, что мешает путникам - включая камни, отбросы и мусор.
«В дни моего ученичества, в соответствии с наставлениями Баба Самаcи, я прислушивался ко многим традициям и беседовал со многими образованными людьми. Тем не менее, основных успехов на своем пути я добился благодаря принижению своей самости. Я пошел этим путем, и именно так мне удалось достичь всего, что у меня есть».
О другом способе достичь реализации Аль-Шах говорил:
«Если бы я постоянно указывал своим друзьям на их ошибки, я остался бы без единого друга. Не существует безупречных друзей. Все любят хороших людей. Тот же, кто научится любить плохих, попадет прямо в цель, к которой стремится».
Как считают суфии, быстрее учится тот ученик, который способен воспринимать любую жизненную ситуацию как урок. Так, Бахауддин Накшбанд сказал:
«Я научился должной преданности поиску Истины у игрока. Однажды мне довелось наблюдать, как игрок проиграл все свои деньги, но, когда друг стал упрашивать его остановиться, игрок ответил: "Друг мой, если бы даже мне пришлось сложить свою голову за эту игру, я бы не смог поступить иначе". Такой ответ глубоко изумил меня, и с тех пор именно с такой безоглядностью я искал Истину».
Бахауддину довелось учиться у разных суфийских Мастеров. Один из них, по имени Халил Ата, впоследствии стал султаном. Их встреча произошла при весьма мистических обстоятельствах, и, судя по всему, также была «устроена» внутренним Водителем Аль-Шаха. Он рассказывал об этом так:
«Однажды ночью мне приснился один из величайших тюркских шейхов. Он поручил меня попечительству одного дервиша. По пробуждении в моей памяти запечатлелась внешность этого дервиша. Моя бабушка, которой я поведал о моем сне, сказала: «Тебе выпала великая милость от тюркских шейхов». Я стал мечтать о встрече с этим дервишем. Однажды, выходя из ворот, я столкнулся с ним. Волосы его свисали как ветви плакучей ивы, на голове латанный-перелатанный колпак, в руках суковатый посох из корня дерева «уд». Я последовал за ним. Он не оглядывался. Я же шел, не отставая от него. Дойдя до определенной улицы, он вошел в один из домов, я же вернулся назад. Ночью ко мне пришел один знакомый. Он сказал: «Тебя разыскивает тюркский шейх по имени Халил». Я с радостью поднялся с места и отправился туда. Там была одна комната, дервиш сидел в углу ее. У него была группа людей. Поздоровавшись, я присел. У меня возникло желание рассказать свое сновидение. В это время он обратился ко мне по-тюркски: «Тот, о ком ты думаешь, нам известен, так к чему же слова?» Я изумился, расположенность моя еще более возросла. Я стал с почтением служить ему. В его присутствии я наблюдал удивительные события. Спустя шесть лет он взошел на престол Мавераннахра. Его звали Султан Халил».
Традиционная одежда тюркских дервишей. Фотография сделана в музее в г.Туркестан, Казахстан
Бахауддин прослужил при дворе Халил Ата в течение шести лет, став самым близким и доверенным наперсником султана, усвоив придворные обычаи и следуя своему долгу, пока у Султана Халила не появился враг. В одночасье султан был побежден, а его султанат низвергнут в небытие. Бахауддин же, благодаря этому опыту познал цену мирской славы, и все оставшееся время сторонился каких-либо отношений с власть имущими, ведя очень простую и скромную жизнь землепашца.
Ему принадлежат слова:
«Очень важной для суфия является способность быть простаком, оставаясь человеком знания. Он должен быть способен выглядеть идиотом, потому что когда подражатели присваивают себе роль ученых, носители подлинного учения должны сделать все возможное для его сохранения. Так пусть же путь, который с точки зрения подражателей и фанатиков кажется никчемным, остается открытым».
В Книге Амударьи, собрании дервишеских историй, рассказывается, как ученый-законовед, ставший приверженцем Бахауддина Накшбанда, спросил его:
«Вы знаете все о том, что можно почерпнуть из книг. Каким образом вам удалось приобрести такие знания?»
Бахауддин ответил: «Мое знание пришло из источников иных, нежели книги, ученые дискуссии и лекции. Я приобрел его, изучая людей».
Лишь в возрасте пятидесяти лет Ходжа Бахауддин начал учить.
Учитель мудрости
Дервишей Накшбанди, как правило, невозможно узнать в толпе. Они не носят особой одежды, ведут обычный образ жизни, имеют профессию, семью и внешне ничем не выделяются. Последователем Накшбанди может оказаться человек любого рода занятия и положения в обществе - профессор, шофер, бизнесмен, крестьянин, юрист, актер, доктор или домохозяйка. Собираясь вместе, Накшбанди не музицируют, не участвуют в экстатических танцах, громких радениях и других действиях, оказывающих драматический эффект на наблюдателя. Их можно назвать «орденом молчащих дервишей».
Тем не менее, на сегодняшний день последователи Накшбанди составляют одно из самых многочисленных в мире суфийских сообществ. Дервишей этого ордена можно встретить в Средней и Центральной Азии, Индии, Восточном Китае, на Ближнем Востоке, в Турции, на Балканах и в других частях Европы, а также в России, Латинской и Северной Америке.
Что же послужило такому широкому принятию пути Накшбанди?
Возможно, это их концепция быть «в мире, но не от мира» - путь мистического преображения, осуществляемый не в скиту или ашраме, а в самой гуще повседневной жизни, социальных и других обязанностей. В свое время эту идею выразил сам Бахауддин Накшбанд известным афоризмом «дил ба Ер, даст ба кор» - «пусть сердце пребудет с Богом (Возлюбленным), а руки - в работе».
Возможно, это практическая мудрость и гибкость Учителей Накшбанди, которые находят верный метод обучения в любом обществе и культуре, не привязываясь ни к чему и ничего не отвергая. Примером такого отношения служит одна известная история о Бахауддине:
Рассказывают, что однажды ученики решили привести в собрание Ходжи Бахауддина музыкантов – исполнителей на свирели, бубне и флейте нэй. Несмотря на то, что на радениях у Аль-Шаха практиковался только тихий зикр, Учитель не воспротивился.
В конце же он сказал: «Мы не делаем этого, но и не отрицаем этого».
Бахауддин предостерегал от того, чтобы принимать какой-либо метод или правило за нечто действующее всегда, для всех и при любых обстоятельствах:
«Когда люди говорят: "Плачь", они не имеют в виду: "Плачь все время".
Когда они говорят: "Не плачь", это не значит, что нужно веселиться без остановки».
Сам Ходжа вел очень скромную жизнь и часто постился, но когда к нему приходил гость, он нарушал свой пост, чтобы достойно принять его. Однажды один из его учеников отказался разделить трапезу с гостем, сославшись на пост. Ходжа сказал: «Этот человек далек от Бога, иначе бы он увидел Бога в госте и исполнил долг гостеприимства».
Использование преимуществ, создаваемых для обучения работой группы - важная отличительная особенность Накшбанди. Бахауддин говорил: «Мы придерживаемся традиции совместных бесед и собраний - сухбат. Уединение ведет к гордыне, а гордыня таит в себе большую опасность. Правильный путь заключается в групповой работе».
Работу с группами учеников Накшбанд выстраивал на совсем иных принципах, нежели те, на которых действуют привычные нам социальные образования:
Hекий правитель однажды пришел к Бахаyддину Накшбанду, "Мастеру Узора" и сел, наблюдая за собранием его учеников. После, когда они сели ужинать, правитель сказал:
- О Учитель Вечности! Я заметил, что во время занятий ваши ученики сидят полукруглыми рядами, так же как и мои придворные. Есть ли в этом какой-то знак?
Бахаyддин отвечал:
- О Повелитель Мира! Сообщите мне, как сидят ваши придворные, и я смогу рассказать, в таком ли порядке сидят искатели.
- В первом круге сидят те, к которым я чувствую особое расположение, поэтому они ближе всех. Дальше сидят важные и могущественные люди страны и послы. В самом конце сидят меньшие мира сего.
- В таком случае, - сказал Бахаyддин, - мы делим людей по разным признакам. Те, что сидят ближе ко мне, глухи, так они могут слышать. Средняя группа состоит из невежественных, так что они могут сосредоточиться на Учении. Дальше всех сидят Просветленные, для которых близость такого рода не важна.
О целях сухбата Бахауддин Накшбанд также сказал:
«Когда к вам приходит человек, помните, что в его поведении и речи смешалось многое. Он не просто пришел приобрести что-то или избавиться от чего-то, в чем-то убедить вас, в поисках удобства для себя или ради вашего удобства, с тем, чтобы понять что-либо самому или втолковать что-то вам. Он почти всегда придет за всем этим, и еще за многим другим.
Подобно тому, как открываются чешуйки луковицы, так и он обнажит перед вами свои глубинные пласты один за другим. В конце концов, по тому, что он говорит, вы обнаружите, как он внутренне воспринимает вас. Когда это время настанет, вам будет абсолютно безразлично видимое содержание и значение его речи или поступков, потому что вы сможете воспринимать реальность, которая стоит за всем этим.
Хорошенько запомните: человек, совершая все это, даже и не подозревает, что говорит на «языке сердца» (прямого общения). Он скорее вообразит, будто его поведение вызвано соображениями иного толка. Суфии читают умы, которые не в силах прочесть себя сами. Кроме того, суфий знает, насколько силен человек в реальном понимании, - независимо от того, что ему самому кажется - и чего он способен достичь.
Это и есть главная цель сухбата».
Бахауддину также принадлежит высказывание:
«Некоторые из участвующих в нашем сухбате таковы, что в их душе есть семена любви, однако из-за сорняков они не могут прорасти, нужно очистить их. В душах других нет даже семян любви, необходимо заронить их».
О том, какого рода сорняки в душах учеников мешают их развитию, свидетельствует такая история:
Бахаyддин сидел в окружении своих учеников, когда в зал собраний вошла группа его последователей. Аль-Шах просил каждого из них сказать, зачем он пришел сюда.
Первый сказал: «Вы самый великий человек на свете».
«Я дал ему лекарства, когда он был болен, и после этого он считает меня самым великим человеком на свете», - пояснил Бахауддин.
Второй сказал: «После того, как вы позволили мне посетить вас, я зажил духовной жизнью».
«Он мучился, не знал, что делать, и никто не хотел его выслушать. Я поговорил с ним, и последовавшие за этим ясность и спокойствие он называет духовной жизнью», - пояснил Аль-Шах.
Третий сказал: «Вы понимаете меня, и все, о чем я прошу, это дозволить мне присутствовать при ваших беседах, на благо моей души».
«Этому человеку нужно внимание, и он хочет, чтобы его замечали, пусть даже критикуя, - пояснил Учитель. - Это он называет "благом для его души"».
Четвертый сказал: «Я ходил от одного шейха к другому, выполняя все то, чему они учили. Но лишь когда вы дали мне вазифа (обязательные упражения), я реально почувствовал озарение в контакте с вами».
«Упражнение, которое я дал этому человеку, - пояснил Aль-Шах, - было придумано тут же и не имело никакого отношения к его "духовной жизни". Я должен был показать иллюзорность его представления о духовности, прежде чем стало возможным затронуть ту сторону этого человека, которая является действительно духовной, а не чувственной».
Особый подход Бахауддина к вопросу упражнений также выражен в его высказывании:
«В отношении любых упражнений существует три стадии.
На первой упражнения запрещены: ученик к ним не готов, и они могли бы нанести ему вред. Именно в это время ученик обычно жаждет упражнений более всего.
На второй стадии время, место и собратья по обучению способствуют тому, чтобы упражнения возымели действие. Тогда даются определенные указания.
На третьей стадии упражнения уже произвели свою работу, и необходимость в них отпала.
Ни один Мастер не выполняет особых упражнений для продвижения по Пути, ибо все Мастера прошли третью стадию».
Часть работы Мастера Узора - в указании на правильное время для применения того или иного фактора. Бахауддин говорил: «Необходимо изучать и хорошо знать жизнь, дела и высказывания мудрых, поскольку все эти вещи начнут работать, когда для них возникнет благоприятная возможность.
Можно сравнить это с тем, как человек берет гранат и хранит его до тех пор, пока его желудок не будет в состоянии усвоить гранат. Если человек съест гранат, когда с его желудком что-то не в порядке, это ухудшит его состояние.
Одно из проявлений болезни человека - желание съесть гранат немедленно. Сделай он так, и его ждут серьезные неприятности».
Сравнение знания с усваиванием пищи совершенно не случайно. Как сказал Аль-Шах: «Есть пища, которая отличается от обычной. Я говорю о пище впечатлений (Накш-ха), непрерывно проникающей в сознание человека. Только избранные знают, какими являются эти впечатления, и могут управлять ими. Такого рода знание является одной из суфийских тайн. Мастер готовит пищу, которая является особым питанием, доступным для искателя, и это способствует его развитию».
О сути питания, получаемого искателем в присутствии Мастера, как и о некоторых ошибочных представлениях в отношении данного питания повествует следующая история:
Учитель Бахаyддин сидел однажды, после ужина, в окружении вновь прибывших соискателей.
И вот когда, наконец, настала тишина, Мастер разрешил задавать вопросы.
- Что вызывает наибольшие трудности в обучении Пути? - cпросили его.
- Люди руководствуются поверхностными вещами. Их привлекают проповеди, рассказы, слухи, - то, что будоражит их, как пчел привлекает запах цветка.
- Но как иначе пчеле найти цветок, если не по запаху? И как человеку познать истину, как не по рассказам о ней?
Мастер отвечал:
- Человек приближается к мудрости, полагаясь на слухи, рассказы, проповеди, книги, чувства. Однако, приблизившись, он начинает требовать больше и больше того же самого: но не того, что может дать мудрость.
Пчелы находят цветок по запаху, но, найдя его, они не требуют больше и больше запаха, они припадают к нектару, который должны собирать. Нектар подобен реальной мудрости, все рассказы и представления о которой, - это еe запах. Так вот, среди людей очень мало «настоящих пчел». Тогда как все пчeлы являются пчeлами в том смысле, что они способны собирать нектар, не все люди - люди, в смысле исполнения и восприятия того, для чего они были созданы.
Затем Мастер сказал:
- Пусть те, кто пришел сюда, в Каср-и-Арифaн, из-за того, что что-то прочли, встанут.
Многие встали.
- Теперь пусть поднимутся те, кто пришел сюда, потому что что-то слышал о нас.
Встало еще несколько человек.
- Те, кто все еще сидят, - продолжал Аль-Шах, - почувствовали наше присутствие и нашу особенность каким-то особенным, неуловимым образом.
Среди тех, кто стоит, старых и молодых, много тех, кому необходимо, чтобы их чувства волновали их вновь и вновь, те, кто жаждут развлечения или, наоборот, покоя. Дабы получить пользу от того, что есть у нас, они должны вначале ощутить потребность в знаниях, а не в развлечениях.
Затем он сказал:
- Здесь есть также те, кого привлекает к учителю его слава и доброе имя, и они приезжают издалека, чтобы навестить его, а после того, как он умрет, будут приезжать навестить его могилу - из тех же побуждений. Пока их стремления не будут переплавлены, как в алхимической реторте, они не отыщут Истины.
И наконец, здесь наверняка есть те, кто приехал к учителю не из-за его славы, но потому, что они ощущают истинную природу учителя. Когда-нибудь все овладеют этим даром. В этом - смысл Работы, которую необходимо проделать перед тем, как человек сможет учиться. До тех пор, пока он не понял это, он всего лишь искатель - дервиш, но не суфий. Дервиш алчет, суфий - воспринимает.
Те из учеников, которые были готовы к опыту прямого, непосредственного восприятия Истины, получали этот дар от Аль-Шаха. Зять и первый преемник Бахауддина, Алауддин Аттар, рассказывал, как через некоторое время после начала обучения, он разговаривал с одним дервишем о сердце:
«Я сказал, что не знаю истинной природы сердца. Этот человек ответил, что, по его мнению, сердце (калб), похоже на трехдневную луну. Я поведал об этом разговоре Бахауддину. Услышав это, он легонько наступил мне на ногу. Меня вдруг переполнило блаженство, и я почувствовал соединение с Истиной. Когда я вышел из этого состояния, он сказал: «Вот что такое сердце, а не слова, сказанные дервишем. Как может кто-то говорить о сердце, пока не прошел через подлинное переживание пребывания в нем?»»
Некоторое пояснение действий Бахауддина также содержится в его словах:
«На некоторых учеников можно воздействовать, вызывая в них мистическое переживание Реальности (джазаба), на других – налагая на них ограничения. Учитель - как опытный целитель, назначающий соответствующее лечение каждому ученику в зависимости от готовности его души. Так Создатель в своей совершенной мудрости обращается со своими твореньями: одного - держит в бедности и тяготах, другого - содержит в богатстве и на вершине власти».
***
Ходжа Бахауддин сформулировал три из одиннадцати мнемонических фраз, которые известны как Правила Накшбанди. (Восемь первых Правил были введены ранее Ходжой Абдул-Халиком Гиждувани). Все три Правила, добавленные Бахауддином, тесно переплетены между собой и относятся к практикам «остановки»:
Укуфи замaни. Укуфи означает «остановка», замани – «время». Данная практика предусматривает исключения себя из потока обусловленного мышления и механического восприятия на то время, в течение которого необходимо выполнить определенное упражнение, или иным образом соединиться с высшими влияниями, а также предоставить себя в распоряжение Мастера. Можно описать это Правило как «поставить земной мир на паузу».
Укуфи адади. Адади означает «число» или «счет». Этим правилом объединяются ряд внутренних практик, связанных с использованием счета или сакральных значений чисел. Во времена Бахауддина это был особый зикр с задержкой дыхания, во время которой произносилось утверждение Ла иллахи илла Аллах определенное количество раз с сосредоточением на центре сердца (калб). В настоящее время применение данного Правила разъясняется и предписывается ученикам только действующим Мастером Накшбанди.
Укуфи калби. Калб – «сердце». Как сказал Бахауддин: «Величие сердец одинаково. Однако величие их просветленности различно». Правило «паузы сердца» не означает, разумеется, какой-либо его физической остановки. Оно предусматривает лишь приостановку отождествления своего существа с земным телом (которое живет благодаря биению сердца). Это делается для того, чтобы дать возможность внутренней сущности - «сердцевине» нашего существа или Присутствию - проявить свое действие на нас, просветлить наше сердце, запечатлеть на нем Божественный Узор - Накш.
Очень важно в момент остановки укуфи калби связать себя с двумя важными понятиями, чтобы, возвратясь в мир обычной жизни, быть способным действовать, исходя из них - не из желаний тела.
Эти два понятия – Любовь и Долг.
Вход в ханаку, когда-то - место
проживания дервишей Накшбанди,
рядом с мавзолеем Бахауддина в Каср-и-Арифан
***
...В заключение - небольшой Йад Дашт – в деталях восстановленный личный опыт, пережитый рядом с дахмой Аль-Шаха в его родном селении Каср-и-Арифан, где он был похоронен в 1389 г.
С самого начала этого посещения удивительным было то, что я чувствовала себя там не созерцательно-отрешенно, как обычно в местах упокоения святых, но как-то неожиданно радостно, даже празднично. Это место определенно было живым, излучало жизнь.
В тени деревьев от сорокаградусной жары отдыхали паломники, вокруг пруда играли дети, стайками проносились белые голуби, иногда усаживаясь на флагшток треугольного туга - знака святого мазара – и обозревая нас с высоты...
Присаживаюсь на скамейку, восьмиугольником окружающую столетнее дерево рядом с дахмой из белого мрамора с прекрасными резными узорами. Собираясь достать четки-тасби и обратиться к Аль-Шаху, думаю о той радости, которая заполняет все вокруг, и слышу внутри слова, обращенные ко мне:
«Твое предназначение - дарить радость. Не пытайся быть не тем, кем тебя задумал Создатель. Не тщись делать то, что другие полагают «правильным», делай то, для чего создана ты. Здесь царит радость, потому что Я люблю жизнь, люблю детский смех, возню, не люблю постных лиц». А затем: «Чего ты хочешь? Любое твое желание может быть исполнено».
Я теряюсь от неожиданности: как, вообще любое??
«Любое».
И тут же, как волна, поднимается, не давая даже голову поднять случайным мыслям, одна-единственная мысль и желание: «Хочу чувствовать близость к Тебе так же, как сейчас. Хочу пребывать в ней всегда».
Ну что же, мне кажется, Аль-Шах исполнил мое желание.
Узбекские паломники у дахмы Бахауддина
«Если у искателя в душе есть притяжение к нам, будь он далеко или близко, днeм и ночью, через его тягу к нам мы чувствуем его, и из родника нашего покровительства его постигнет благодать».
Ходжа Бахауддин Накшбанд Аль-Шах
********
Источники, рассказывающие о жизни Мастеров Ходжаган:
Мухаммад Парса. «Рисала-и-кудсия» (ХV в.)
Абдуррахман Джами. «Нафахат уль-унс»; «Тухфат уль-Ахрар» (ХVIв.)
Фахриддин Али Сафи. «Рашахат айн уль-хайят» (ХVI в.)
Абул Мухсин Мухаммад Бакир. «Макамат-и-Ходжа Бахауддин Накшбанд» (ХVI в.)
Хасан Шушуд. «Ходжаган Ханедани» (ХХ в.)
Джон Беннетт. «Учителя Мудрости» (ХХ в.)
Идрис Шах. «Путь Суфиев»; «Наблюдения за покровом»; «Мыслители Востока»; «Cуфии»; «Искатель Истины»; «Волшебный монастырь» (ХХ в.)
Снимки Нины Ассалам (Обсуждение в ЖЖ)
Категории: Основные разделы, Суфизм