Для меня почитание святой Ксении блаженной Петербургской не просто дань традиции, но нечто гораздо большее - это глубокое переживание личного духовного опыта. Не помню точно, в каком году я впервые пришла к часовне Ксении блаженной на Смоленском кладбище, скорее всего, в начале 80-х, но в моих воспоминаниях эта встреча всплывает как ощущение реальности её присутствия в этом месте.
С момента того первого посещения часовни прошли годы, я закончила учебу, и жизнь протекала по своим законам, а на сложных поворотах диктовала свои правила. Те 90-е, которые назвали «годами перестройки», для большинства простых советских людей, выживавших кто как мог, навсегда запечатались в воспоминаниях, связанных с получением талонов, длинными очередями за "положенным килограммом» муки и мяса и 200 граммами сливочного масла "в одни руки", отсутствием не только стирального порошка, но и мыла, да и практически всех других жизненно необходимых продуктов. Одним словом, в магазинах на полках ничего не обнаруживалось, кроме сухой, завалявшейся ставриды, соли и спичек... Трудно даже вспомнить, что же еще можно было тогда купить, если и крупа, и мыло, и чай, и сахар были по талонам, а за перловкой, которую иногда "выбрасывали", именно - выбрасывали в продажу, стояли сумасшедшие километровые очереди... Читать дальше »
Категории:Библиотека, Искусство, Основные разделы, Религии мира
Решив на днях заняться поисками изображений раннехристианских икон в технике энкаустики, в очередной раз задержалась на одной, чтобы полюбоваться на изумительный в своем исполнении облик Христа, названный «Христос-Пантократор». 
Общеизвестно происхождение этого булгаковского афоризма. Отец Михаила Афанасьевича был крупным специалистом по средневековым ересям, в доме была огромная библиотека, посвященная этому вопросу, поэтому удивляться не приходится, что Булгаков в своем произведении опирался на целый ряд источников, отвергаемых ортодоксальным христианством, в частности, на апокрифы, талмудическое описание личности Иисуса, тексты гностиков и катаров-альбигойцев. В частности, воландовское утверждение о несгораемости рукописей восходит к легенде о богословском диспуте между Доминго де Гусманом, будущим святым Домиником, основателем не только доминиканского ордена, но и инквизиции, и альбигойским проповедником, будущим епископом катаров и непререкаемым духовным авторитетом Лангедока Гильябертом де Кастром. 
Формирование представлений об аде в христианском богословии происходило на протяжении полутора тысяч лет, обрастая все более колоритными деталями и сочными подробностями. Тогда как в канонических новозаветных текстах (равно как и в ветхозаветных пророчествах) ничего особенного по этому поводу не сказано, кроме того, что Христос на второй день после распятия спустился в ад, чтобы донести свою проповедь душам находившихся там праведников.