(Джон Хогран, перевод Андрея Коклина)
Вы — врождённый нарциссист. Вы считаете себя сознательным и вас особо не волнует, сознательны ли другие, поскольку лишь ваши собственные переживания имеют значение. По сути, весь мир служит большой сценой для драмы вашей жизни. Вы — эпицентр реальности. По мере взросления, вы начинаете осознавать, что другие тоже что-то значат. Ваш нарциссизм постепенно расширяется, охватывая собой вашу семью, людей вашего племени, даже всё человечество в целом. Возможно, лично вы и не являетесь реальной причиной существования, но сам род, к которому вы относитесь, безусловно ей является. Читать дальше »
Категории:Нью-эйдж, Основные разделы
То, что у неё не всё в порядке, мама не говорила. Ну какая-то там шишка, пройдёт. Мама вышла на пенсию и помогала нам с сестрой, мотаясь из Иванова в Москву – у обеих было по двое маленьких детей.
При первой же встрече с вами люди быстро отвечают на 2 вопроса:
Наше отношение к войне полностью ошибочно. Мы склонны, как само собой разумеющееся, рассматривать войны как результат чьих-то злонамеренных действий — каких-то нехороших людей или групп, наций, охваченных жаждой власти и завоеваний. Обеим сторонам, вовлечённым в конфликт, войны представляются как защита против видимой агрессии или как необходимая мера для содействия некому благому или даже священному делу. Даже те, кто больше всех ненавидят войну и готовы пожертвовать своей свободой и даже жизнью, лишь бы не принимать в ней участия, думают о войне как результате чьих-то сознательных, злонамеренных действий. 
Сегодня утром я взял на прогулку в парк свою собаку, Джека. Дул холодный ветер, а деревья стояли голые и заледенелые. Впрочем, моего Джека не волновал холод. Мгновенно, подобно ракете, он рванулся через весь парк за белкой. Я пытался звать его, но тщетно — он был слишком увлечён азартом и снегом. Но в конце концов, он угомонился, и белое спокойствие парка вновь вернулось к нам.
… В человеческом сердце есть острая тоска, питаемая лишь подлинной философией. Без этого питания человек умирает точно также, как если бы он был лишён пищи или воздуха. Но эта часть человеческой психики неизвестна и не почитается в нашей культуре. Когда она прорывается в наше осознание, она либо игнорируется, либо расценивается как нечто другое. Ей дают неправильные названия; о ней не заботятся; её подавляют. И постепенно, она может уйти вообще и никогда уже не вернуться. Когда это происходит, человек превращается просто в вещь. Уже неважно, чего он добивается или переживает, неважно, в чём он счастлив или чему он служит, фактически, он утратил свою единственную подлинную возможность. Он мёртв.