Наш мир вполне реален, как и наше восприятие его. Далеко не все, и, скорее, в коллективе, но мы всё же можем составить более-менее объективное представление об окружающем мире. Доказательств тому множество: созданные человеком самолёты, ракеты, компьютеры… И в тоже время мы не сомневаемся в иллюзорности окружающего мира. С одной стороны, конечно, каждый видит мир по-своему, с другой, с этим разнообразием точек зрения вполне можно разобраться. Мне кажется, что причина живучести идеи об иллюзорности бытия заключается в том, что её чувствует каждый. Одна из причин этого чувства – незнание, другая – предчувствие Истины. С моей точки зрения этот мир не иллюзорен, как и наше бытие в нём. Идея же иллюзорности эксплуатируется с надеждой заставить человека задуматься о своём месте в этом мире, о своей сути, помочь понять, что он (его Я, эго) – не он, а лишь отражение себя, существующее в очень далёком от совершенства мире. Человек будет находиться в колесе перерождения, как неисправимый вор в тюрьме, пока не поймёт, что тюрьма – это бред: в ней можно создать видимость, подобие свободной жизни, но жить в ней нельзя.
Человек, зашоренный законами уголовного мира, погрязший в его культуре, философии, связях и планах, никогда не выйдет из такой идеальной тюрьмы, которой является Земля. Всё самое красивое здесь – отдалённое подобие «Царствия небесного». За редким исключением вся человеческая музыка, живопись и архитектура, вся культура – жалкое подобие Небесной. Так даже самые талантливые зэковские поделки лишь отдалённо напоминают творения великих мастеров… Читать дальше »
Категории:Библиотека, Не для всех, Нью-эйдж, Основные разделы, Тексты
Наша сущность (душа) перерождается много раз. Я не могу сейчас говорить о цели круговорота перерождений, но некоторые закономерности отметить могу.
“Любовь - всего-навсего скверная шутка, которую природа шутит с людьми, чтобы добиться продолжения рода” С. Моэм
Моё мировоззрение, казалось бы, абсолютно оптимистично и даже исключает возможность горя. Это не так. Я понял это, когда пытался утешить отца перед его смертью: почти ежедневно объясняя ему открытые мною истины, я впал в ступор при известии о его смерти. Эти истины, которые я тогда держал в голове для него, мне самому не помогли: я испытал боль от его утраты, от горя…
Как-то во время второй моей командировки