(Уильям Паттерсон; перевод Андрея Коклина)
Лишь только Гурджиев умер, суфии сразу провозгласили, что он был "одним из них". Заявляя об этом как в явной форме, так и утверждая, что само принесённое им учение являлось на самом деле лишь некой замаскированной формой суфизма. Конечно, подобные параллели между суфизмом и имеющим уходящие в глубокую античность корни учением Четвёртого Пути легко можно отследить. Например, это танцы, музыка и, возможно, некоторые практики. Также как ни у кого из читавших первые две серии гурджиевского Легомонизма, Всё & Вся, не возникает сомнений по поводу близкого знакомства автора с ними, равно как и его уважения к Магомету, исламу и суфизму. Но делает ли всё это самого Гурджиева суфием?
Гурджиев — христианин. Но не современного разлива. Современное христианство он как раз часто высмеивал. По его словам, Православие по крайней мере сохранило в себе что-то, тогда как римский католицизм выродился полностью. Он настаивал, что Иисус Христос был не единственным божественным посланником на эту планету — что, конечно, само уже исключает буквальное следование Символу Веры. Однако, даже в поверхностном взгляде на его жизнь, само его 'христианство' представляется настолько очевидным, что даже вызывает удивление возникающее сомнение в этом. Гурджиев был крещённым христианином, он получил образование и воспитывался русскими православными священниками и также, по его собственной просьбе, обряд отпевания после его смерти проводился в русской православной церкви в Париже русским священником. Читать дальше »
Категории:Библиотека, Нью-эйдж, Основные разделы, Тексты
Сидя в кафе на какой-нибудь Пятницкой стрит в московской плавильне,
Боги расстарались и дали ей всё. Молодость, здоровье, красоту, силу воли, быстрый ум и удачливость. И когда компьютер среди всех студентов мира выбрал именно её в спутницы знаменитому астронавту Сержу Тира, для первого в истории Земли межзвездного путешествия, она не очень-то удивилась.
На окраине города, в доме с красивым садом и вьющимся виноградом, который плёлся до самой крыши, жил звездочёт Ми́лий. Каждый вечер он поднимался на чердак, где была его обсерватория, усаживался перед телескопом и наблюдал движение звёзд. За этим занятием он проводил всю ночь, а кода приходил рассвет, спускался в столовую, пил чай с ароматным клубничным джемом, и, совершенно счастливый, шёл спать.
Некоторые сны мама помнит в деталях и иногда возвращается к ним. Она считает их не снами, а информацией Оттуда. Вот и вчера, пока мы гуляли, а потом отдыхали на лавочке, она вспоминала свой сон про школу. Как она заходит в учительскую, а там сидит Верочка, её однокурсница, что-то пишет. Мама спрашивает: «Кто у меня сейчас?», Верочка отвечает: «Шестой Б». Мама кивает, берёт журнал и думает: «Как странно, Верочка ведь умерла, мы же её похоронили»….