(Теодора Госс; перевод W.M.)
Что б ты подумала, если
Я сказала тебе, что была красива.
Что гуляла в саду в белом платье льняного батиста
И туфлях из бересты.
Ранним утром, когда туман таял над травой,
А яблоки - алые и золотые - сияли росой,
Я подбирала одно и кусала его хрусткую влажную мякоть,
А потом широко раскинув руки, глядела в облака,
Плывущие надо мной, а облака глядели в меня.
На краю луга я открывала стручки ваточника,
И глядела, как белый пух летел по ветру из них. Читать дальше »
Привлечённая исходившим от тела запахом пищи муха села на голову быка. Потом прилетела вторая, за ней третья... Сначала всем хватало и места на голове, и пищи, но потом началась драка "за своё место". Сейчас уже трудно сказать, какой мухе первой пришла в голову мысль, что это всё наше, что не обязательно драться, что можно сидеть не только на голове быка, но и на шее, и на туловище, и даже на ногах. «Мы все в ответственности за нашего быка! - сказала мудрая муха. - И мы видим, как он трясёт головой, как неприятна ему наша возня у его глаз. Нас стало слишком много. Не пора ли нам двинуться в сторону дальних ног? Я уверена, что мы и там найдём, чем поживиться!» В это время щелчок кнута хозяина поднял быка из прохладной лужи, и он ушёл, а мухи ещё долго летели за "своим" быком. 
С самого начала записанной истории, человеку не даёт покоя один вопрос, указание на то, что он живёт в мире лишь видимостей. В любом учении и духовной философии прошлого мы обнаруживаем мысль о том, что всё происходящее с нами, хорошее или плохое, вызвано более глубокими силами, стоящими за этим миром, кажущимся нам таким реальным. Более того, нам говорят, что этот реальный мир недоступен восприятию наших чувств или пониманию обычного ума.
Он не был блестящим ангелом. Другие, блестящие, хватали звезды с неба, а он даже базисный ангельский курс проходил дважды, и диплом получил больше из жалости, с массой ограничений. Без права спасать на транспорте, в спорте, в стоительстве, в армии. Но Вася не унывал. Характер у него и вправду был ангельский. Отправленный к нам, в интернат для аутистов, он быстро сдружился со всеми, даже самыми тяжелыми, больными. Зачастую он забывал о невидимости, и являлся медперсоналу и санитарам, пугая их поначалу. Как же - ходит кто-то неучтенный, появляется, исчезает...
Исход 3:
Студент: Поясните, Ринпоче, Вы говорили о сострадании, как плохом лекарстве для эго. И в то же время, Наропа в ряде случаев явно опровергает наше определение сострадания.