Знаменитый писатель вырос в купеческой семье, но корни его изначально были крестьянские. Возможно поэтому, привычка к труду была у него в крови. Как и близость к природе, которая, по словам писателя, является необходимым элементом счастья.
С утра и до позднего вечера Антон Павлович работал не покладая рук. С рассветом он был уже на ногах.
Напившись кофе, выходил в сад и подолгу осматривал каждое дерево, каждый куст, при необходимости подрезывал его.
В Мелихове он собственноручно разбил новые аллеи, заботясь о маленьких деревцах, как о новорожденных детях.
Любил он и выращивать цветы, сажал разные полезные овощи: капусту, баклажаны, бережно возделывал грядки.
Поработав в саду, писатель переходил к письменному столу. После обеда он уходил в спальню, запирался там и час-другой обдумывал сюжеты. А затем с трёх часов дня и вплоть до семи вечера трудился снова.
Любовь к природе, конечно, немыслима без любви к животным. Чехов и тут оставался верен своему девизу. Был, например, страстным собачником. Вспомним ту же Каштанку, которая в литературу пришла из повседневной жизни писателя. По мелеховскому дому бегал целый выводок такс, которых он растил. А в Ялте на участке Чехова жили журавли.
Из своей знаменитой поездки на Сахалин Антон Павлович возвращался морем, на пароходе, вокруг Азии. На Цейлонеписатель решил пополнить свою домашнюю фауну, купив мангустов. Старшему брату Александру Чехов сообщал, что «привез с собою миллион сто тысяч воспоминаний и трех замечательных зверей, именуемых мангусами. Оные мангусы бьют посуду, прыгают на столы и уж причинили нам убытку на сто тысяч, но тем не менее всё-таки пользуются общею любовью».
Кроме того, цейлонские продавцы вместо самки мангуста всучили ничего не подозревавшему Антону Павловичу дикую пальмовую кошку (эти животные довольно похожи). Эта тварь затерроризировала потом весь чеховский дом. Её никак не могли приручить. Кошка кидалась на всех входящих, хватала за ноги, кусала.Зимой было решено передать животных в дар Московскому зоосаду.
«В комнате его, — вспоминал Бунин, — была удивительная чистота, спальня была похожа на девичью. Как ни слаб бывал он порой, ни малейшей поблажки не давал он себе в одежде... Никогда не видал его в халате, всегда он был одет аккуратно и чисто».
Решив как-то отправиться в гости к Толстому, Антон Павлович целый час выбирал себе одежду, выходя из спальни то в одних, то в других штанах: одни ему казались неприлично узкими, а другие излишне широкими.
Максим Горький в небольшой заметке «Люди наедине сами с собой» рассказывает о чудачествах великих людей, которые ему довелось наблюдать на своем веку.
«Я видел, — пишет он, — как Чехов, сидя в саду у себя, ловил шляпой солнечный луч и пытался – совершенно безуспешно — надеть его на голову вместе со шляпой, и я видел, что неудача раздражает ловца солнечных лучей, — лицо его становилось всё более сердитым. Он кончил тем, что, уныло хлопнув шляпой по колену, резким жестом нахлобучил её себе на голову, раздраженно отпихнул ногою собаку Тузика, прищурив глаза, искоса взглянул в небо и пошёл к дому…
Он же долго и старательно пытался засунуть толстый красный карандаш в горлышко крошечной аптекарской склянки. Это было явное стремление нарушить некоторый закон физики. Чехов отдавался этому стремлению солидно, с упрямой настойчивостью экспериментатора».
С Горьким.
То, что Антон Павлович Чехов и в жизни был очень весёлым и остроумным человеком, заметил, кажется, один Иван Алексеевич Бунин — его добрый друг на протяжении многих лет. Вот образцы их бесед, которые велись летними вечерами в ялтинском доме Чехова.
Разумеется, обсуждались новейшие течения в литературе.
— Нет, всё это новое московское искусство — вздор, — говорил Чехов. — Помню, в Таганроге я видел вывеску: «Заведение искустевных минеральных вод». Вот и это то же самое. Ново только то, что талантливо. Что талантливо, то ново.
Про московских «декадентов» он однажды сказал:
— Какие они декаденты, они — здоровеннейшие мужики! Их надо в арестантские роты отдать...
Иногда Антон Павлович вдруг опускал газету, сбрасывал пенсне и принимался тихо и сладко хохотать.
— Что такое вы прочли?
— Самарский купец Бабкин, — хохоча, отвечал он тонким голосом, — завещал все свое состояние на памятник Гегелю.
— Вы шутите?
— Ей-богу, нет, Гегелю.
К «высоким» словам Чехов чувствовал настоящую ненависть. Замечательное место есть в воспоминаниях о нём одного современника: «Однажды я пожаловался Антону Павловичу: «Антон Павлович, что мне делать? Меня рефлексия заела!» И Антон Павлович ответил мне: «А вы поменьше водки пейте».
Теги: История, литература Категории: История, Основные разделы