(Синтия Буржо, перевод Андрея Коклина)
Просто поразительно, как могло такое крошечное произведение вобрать в себя столько энергии. Краткость Евангелия от Марии Магдалины одновременно и манит, и удручает — две из основных его частей утрачены, что ещё сильнее сократило и так краткий, изначально 17-страничный, манускрипт. И всё же, и того что осталось более чем достаточно, чтобы коренным образом перевернуть традиционные предположения об истоках христианства. В четырёх очень сжато написанных диалогах это евангелие выражает новые мощные откровения о природе учения Иисуса, о качествах апостольства, ясно выраженного превосходства Марии Магдалины над другими учениками, а также об идущих уже тогда в ранней церкви процессах, которые постепенно могут привести к её полной маргинализации. Текст этот интересен не только последователям, но всем интересующимся истоками духовного знания, поскольку он содержит весьма уникальный взгляд на реальную метафизику, на которой Иисус основывал своё учение.
Манускрипт этот был обнаружен не среди рукописей Наг Хаммади. Он был открыт за полстолетия до этого, в 1896 году, немецким коллекционером среди античных экспонатов одного из Каирских рынков. Но из-за длительных задержек с его публикацией, первое немецкое научное издание появилось лишь в 1955 году. Еще через 20 лет была опубликована английская версия, а еще через 20 появились публикации в популярных изданиях.
Так что, в практическом плане, Евангелие от Марии Магдалины достигло публичного внимания одновременно с материалом из Наг Хаммади. А поскольку они определённо принадлежат одному духовному течению, имеет смысл и рассматривать их вместе. Особенно вместе с Евангелием от Фомы, перекрытие с которым как в содержании, так и в теологии просто поразительно.
Сам манускрипт является коптской (т.е., египетской) версией несомненно гораздо более раннего греческого или сирийского текста. Действительно, два греческих фрагмента копий, датируемые третьим веком, были найдены в 1917 и 1938 гг., что подтверждает как античность оригинального текста, так и его высокую оценку среди ранних христианских общин (лишь важные манускрипты копировались)... Карен Кинг относит оригинальный текст к первой половине второго века. Если её аргументы верны, то это позволяет отнести Евангелие от Марии Магдалины в число самых ранних христианских писаний, примерно того же времени, что и Евангелие от Иоанна.
К сожалению, найденные греческие фрагменты не дали никакого нового материала для заполнения отсутствующих в коптской версии пробелов. Так что, если не расчитывать на непредвиденное чудо, написанное на этих отсутствующих десяти страницах (1-6 и 11-14) потеряно для нас навсегда. Хотя, за счёт тематической и структурной близости оставшегося материала, второй из этих пробелов легко поддаётся восстановлению при помощи воображения. Если же учитывать большую близость содержания текста с Евангелием от Фомы, то можно близко по смыслу восстановить и первые шесть страниц вводного метафизического дискурса Иисуса.
Приступая к тексту
Евангелие от Марии Магдалины, во многих отношениях, гораздо ближе к драме, чем к повествованию. Оно целиком построено на диалогах, где участники говорят так ярко и живо, что по их разговорам легко инсценировать или даже полноценно воскресить в образе сцену действий...
Четыре известных нам из сохранившейся части манускрипта диалога (или "сцены", если хотите) расположены следующим образом:
[ Страницы 1-6 отсутствуют ]
1. Завершающая часть учения Иисуса и его инструкции своим ученикам. (страницы 7-9)
2. Ободряющие слова Марии Магдалины для учеников. (страница 9)
[ Страницы 11-14 отсутствуют ]
3. Призыв Петра к Марии Магдалине поделиться с ними чем-то из "тайных" наставлений Иисуса, а также изложение её видений касательно "развития души". (страницы 10, 15-17)
4. Спор между учениками и его разрешение, напутствие Левия и слова расставания. (страницы 17-19)
Сейчас доступны несколько вариантов перевода... Я буду работать с версией "The Luminous Gospels", новым переводом евангелий Фомы, Марии Магдалины и Филиппа, подготовленной Lynn & Ward Bauman и мной, опубликованной в 2008.
Диалог первый
... Расскажи нам о материи. Продолжит ли она своё существование или нет?
Спаситель ответил:
Все части природы, со всеми её формами и созданиями, существуют вместе и тесно переплетены друг с другом. Однако, все они распадутся и вернутся обратно к своему, присущему их природе, источнику, поскольку любая материальная композиция возвращается к исходному корню своей природы. Имеющие уши, да услышат это.
Тогда Пётр сказал ему:
Поскольку ты объяснил нам уже всё, скажи нам тогда ещё одну вещь. Что есть грех этого мира?
Спаситель произнёс в ответ:
Греха, как такового, не существует. Но вы сами вызываете его проявление, когда действуете способами, распутными в своей природе. Именно в этом причина прихода Добра меж вас, чтобы, следуя собственной сущности внутри природы, воссоединить всё в изначальное.
Он продолжил далее:
В этом также заключается и причина всех болезней и смерти, поскольку вы пытаетесь обнять то, что изменяет вам.
Обдумайте далее смысл сказанного, на этот раз посредством вашего духовного разума.Привязанность к материи даёт рождение страсти, лишённой собственного образа, поскольку берётся из того, что противно своей высшей природе. Результатом являются беспорядок и расстройства, начинающие резонировать повсюду внутри целого существа. Именно по этой причине я сказал вам о необходимости поиска согласия на уровне сердца. Если же вы пришли в уныние, поместите сердце своё в присутствие образа вашей истинной природы. Имеющие уши, да услышат это.
Произнеся всё это, Благословенный обратился к ним:
Мир вам. Да пребудет мой мир внутри вас. Бдительно и внимательно следите, чтобы никто не ввёл вас в заблуждение словами: "Смотри, он здесь" или "Он вон там". Поскольку Сын Человеческий уже существует внутри вас. Следуйте за ним, поскольку ищущие его там обрящут его. Ступайте же сейчас и провозгласите Добрые Вести о Царствии. Помимо того, что я уже дал вам, не устанавливайте никаких других правил и не издавайте законов в качестве Законодателя, дабы они не начали господствовать над вами самими.
Сказав эти слова, он оставил их.
Когда мы попадаем в этот диалог, мы буквально присоединяемся к разговору посередине течения. Из текстовых ключей этого диалога и всего последующего создаётся впечатление, что этот разговор происходит по времени где-то между воскресением Иисуса и его вознесением — другая версия явлений "верхней комнаты", описанных у Иоанна и Луки. В этой энергетически напряжённой нежданной встрече Иисус вновь собирает своих студентов вокруг себя, чтобы поведать им о значении его прохождения через смерть, а также дать им последние инструкции и ободрение перед своим уходом из физической формы.
Стиль учения тут явно определяется как 'Сохбет' — "духовное общение" между мастером и учениками. Это классический ближневосточный стиль передачи, который и сейчас является основным во многих школах в суфизме. В отличие от "Сократического" метода, более известного нам на Западе, сохбет не является чисто интеллектуальным дискурсом, это скорее глубокая, мистическая встреча сердец и умов, включающая также прямую передачу энергии. Для знакомых с различными формами искусства, контекст этого первого диалога также безошибочно говорит о возможных семитских корнях этого евангелия.
В начале известной нам части диалога студент прямо задаёт Иисусу вопрос о постоянстве материи. Иисус отвечает ему кратким, но замечательным метафизическим утверждением — которое нигде не встречается в канонических евангелиях и проливает некий свет на теоретическое знание (theoria), на котором основывается его практическая мудрость. Вопрос же студента скорее всего не теоретический; он исходит непосредственно из самого явления воскрешения со всеми присущими ему пугающими парадоксами. Действительно ли Иисус здесь? Принадлежит ли это материальное тело, в котором он предстал перед ними, твёрдой реальности или же это просто некая призрачная вуаль, которая скоро растает?
Иисус отвечает решительным утверждением о том, что происхождение природы (т.е., материального мира) не находится на этом земном плане. То, что мы воспринимаем твёрдой реальностью, представляет собой mixtus orbis, "смешанный мир", в котором всё "переплетено" (утверждение, которое и современные физики, и метафизики встретят сейчас аплодисментами). В конце срока своего физического существования, все формы материи возвращаются к изначальным "корням собственной природы". Но под этим, как мы быстро узнаём, он не подразумевает их разложение на составляющие, вплоть до атомов, кварков и прочих субатомных странностей. Вместо этого, они возвращаются к исходному шаблону — или "образу" — место происхождения которого принадлежит другой сфере.
Пётр сразу же переходит к следующему вопросу. Что есть грех? Это, безусловно, классическая иудейская философская озабоченность; она живо впечатана практически в любой странице Старого Завета, а также является приводным ремнём метафизики Павла, лежащей в основе ортодоксальной христианской теологии. Из-за чьей ошибки в этот мир пришло зло и страдание? Кого в этом винить? Чем это искупить? Иисус решительно отвергает этот вопрос: "Греха, как такового, не существует".
Сначала кажется, что этот ответ твёрдо характеризует его взгляд как соответствующий тому, что мы сейчас называем "восточным", в противоположность "западному", типу мышления: в страданиях этого мира надо винить не грех, а невежество, незнание своей истинной природы. Но нам надо внимательно слушать и следить, куда он ведёт далее в своих комментариях. Он не продолжает свою мысль ожидаемым утверждением об иллюзорной природе греха, что является типичной прогрессией восточной мысли. Напротив, он подтверждает, что грех действительно возникает — то есть, обретает объективную реальность — когда кто-то начинает действовать "распутным в своей природе" образом. А в сфере его особых критериев, "распутные по природе" деяния оказываются обладающими очень специфическим значением. Они символизируют неспособность пребывать в согласии с источником: с тем самым, уже упоминавшимся им, загадочным "корнем" (или образцом/шаблоном) своей природы, который, хоть и возникает из другой сферы за пределами этого мира, ищет полноты своего выражения здесь.
Он тут же заверяет своих студентов, что этот мир также важен и обладает большой ценностью. "Именно в этом причина прихода Добра меж вас, чтобы, следуя собственной сущности внутри природы [т.е., внутри этой преходящей жизни], воссоединить всё в изначальное". Существует важная интегративная работа, которая должна делаться именно здесь. Но всё зависит от поддержания правильной сонастроенности, согласия с тем, что в духовной традиции обычно именуется "вертикальной осью": невидимым духовным континуумом, связывающим сферы этих реальностей вместе. Почти шестнадцать веков спустя, немецкий мистик Якоб Беме выразил это космологическое озарение с поэтической точностью и красотой:
Вы должны осознать, что земля раскрывает свои качества и энергии в союзе с Небом над нами, в котором одно Сердце, одно Существо, одна Воля, один Бог, всё во всём.
Когда сферы этих реальностей находятся в спонтанном резонансе — "одно Сердце, одно Существо, одна Воля, один Бог, всё во всём" — всё заполняет музыка сфер. Если же такого резонанса нет, это приводит к различным болезням, а музыка сменяется дисгармоничной какофонией. Как Иисус кратко отмечает (опять же, с вполне современным восприятием): "Результатом являются беспорядок и расстройства, начинающие резонировать повсюду внутри целого существа", с болезнями и смертью в качестве неизбежного результата....
...как Иисус кратко отмечает (опять же, во вполне современном восприятии):
"Результатом являются беспорядок и расстройства, начинающие резонировать во всём человеческом существе, неся с собой болезни и смерть в качестве неизбежного результата"....
Видеть Сердцем
Средством для лечения этого космического недуга, утверждает Иисус, должен стать " поиск согласия на уровне сердца ... с помещением его в присутствие образа вашей истинной природы."
Ключ к дешифровке этой важнейшей инструкции находится в осознании того, что само слово "сердце" используется здесь весьма специфичным образом. В традициях мудрости Ближнего Востока, сердце является не местонахождением нашей личной эмоциональной жизни, а неким органом духовного восприятия. Это предмет отдельного разговора, но если говорить кратко, существенно то, что сердце работает как инструмент зрения — или проницательности, в зависимости от обстоятельств ("Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят"). Оно служит инструментом для навигации при движении по вертикальной оси для регулировки и сонастройки с "Образом нашей истинной природы". Представляя собой некое вибрирующее резонансное поле, оно работает подобно приводному маяку в локации между сферами реальности; и когда оно обладает достаточной устойчивостью и ясностью, оно создаёт синхронный резонанс между этими сферами.
"Имеющие уши, да услышат", продолжает Иисус — характерные его "призывы к вниманию". Но если мы вспомним о главной теме нашего нынешнего интереса ..., Марии Магдалине, его предупреждение становится особенно уместным: поскольку степень нашего понимания его учения напрямую связана с нашей способностью понять основу этих взаимоотношений. В разговоре о переплетении их сердец нет никакой сентиментальности. Скорее, это подтверждение того, что Мария сумела полностью понять этот принцип духовной сонастройки сердцем и стала способна поддерживать его в себе. Это может служить прямым объяснением её способности сохранять присутствие, когда он является ей в видениях, также как её способности заниматься своими мирскими делами со спокойной уверенностью того, течение чьей жизни уже принадлежит другому потоку большей жизни.
Объединяющая Почва
Как можно охарактеризовать само учение Иисуса? Оно определённо принадлежит более широкому общему потоку 'sophia perennis' в его признании существования многих других сфер бытия, включая более тонкие, чьи энергии воздействуют на наши собственные — концепция, традиционно известная как "великая цепь бытия". Но оно покидает компанию классического гностицизма (и даже классической sophia perennis), отказываясь напрямую провозгласить этот мир иллюзией, падением или ошибкой; или поместить его, за счёт плотности, на кончике ничего не значащего хвоста цепи миров. Этот мир также хорош, достоин и наполнен божественными энергиями — " Добро приходит меж вас" — и пока он сохраняет связь с источником, мы не в платоновской пещере. Слияние инкарнационных и платоновских элементов является именно той характерной смесью, которая, как я считаю, как раз явилась оригинальным вкладом Иисуса в метафизику Запада. Он предстаёт сам перед нами, как глубоко воплощённый, сердечный, дающий надежду, на пути, где сферы реальности поддерживают и взаимопроникают друг в друга, а божественная полнота достигается просто поддержанием сердца в естественной сонастройке со своим невидимым прототипом. К сожалению, учение его сильно исказилось в головах его последователей, как современных ему, так и нынешних.
Основные тонкости метафизики Иисуса остаются малоизвестными для самих христиан — и особенно печально то, что именно этот недостающий ингредиент способен сделать этот путь постижимым и проходимым. Не секрет, что учение Иисуса резонирует с исключительной верой в божественную милость и щедрость, при этом самих христиан просят эмулировать и воссоздать эту веру. Но пытаться сделать это без видения лежащих в основе принципов подобно желанию заставить слона взлететь. И в результате христиане часто обнаруживают себя пойманными в ловушке или интервале между черезвычайно высокими духовными идеалами и собственной неспособностью к их претворению. Хотя, фактически, секрет прост. Когда сердце сонастраивается с вечным своим образом, источник этот раскрывает каскады изобилия, бесконечно могущественнее всей удушающей скудости этого мира. Вопрос здесь не столько в вере в летающих слонов, сколько именно в очищении сердца.
"Не устанавливайте других правил..."
В последних строках своей речи Иисус закрепляет своё учение ещё раз. Его прощальная инструкция своим ученикам открывается призывом к ним оставаться присутствующими внутри себя, а не гоняться за миражами внешнего мира, " поскольку Сын Человеческий уже существует внутри вас ... и ищущие его там обрящут его". Поддержание такого непрерывного единения — подобного тому, которое Мария Магдалина скоро продемонстрирует — является вопросом освобождения от внешнего возмущения и постоянной настройки по сигналам локационного маяка сердца.
Затем, как будто предвидя грядущие события, он добавляет последнее практическое предостережение: "Не устанавливайте других правил, помимо тех, что я вам дал, дабы они не взяли власть над вами". С точки зрения текстологии, как Карен Кинг справедливо замечает, эта инструкция помещает Евангелие от Марии Магдалины в раннюю стадию истории христианства, когда контуры навязанной извне иерархии только начали обретать видимость с рассветом дивного нового христианского мира. С художественной же точки зрения, она перемещает нас сразу ко второму диалогу, подготавливая одновременно сцену для неожиданной и решающей концовки евангелия.
Диалог второй
Его ученики сильно горевали и сетовали, говоря:
Как же пойдём мы в остальной мир провозглашать Добрые Вести о Сыне Человеческом? Если они не пожалели его, могут ли они когда-либо оставить нас в покое?
Мария поднялась, обняв их всех и обращаясь к ним, как своим братьям и сёстрам, со словами:
Не плачьте и не печальтесь, не позволяйте вашим сердцам пребывать в сомнении, поскольку милость его будет с вами всеми, поддерживая и защищая вас. Лучше давайте воздадим хвалу его величию, подготовившему нас, чтобы каждый мог стать полноценным человеком.
После того, как Мария произнесла это, сердца их раскрылись для Добра и они начали обсуждать смысл слов Спасителя.
В этом втором и ключевом диалоге происходит предсказуемое. Тонкости Иисусова учения теряются его учениками, которые быстро возвращаются к своему убеждению, что Иисус покинул их, а сами они в крайней опасности. Они совершенно не поняли смысл того, что он им только что сказал.
И наоборот, выходящая перед ними со словами ободрения Мария Магдалина демонстрирует не только своё полное понимание слов Иисуса, но и способность применять их к собственной жизни. "Не позволяйте сердцам вашим пребывать в сомнении", говорит она, немедленно обнажая духовную суть. Поскольку пребывающее в сомнении сердце — в состоянии двойственности и само-саботажа — становится бесполезным в качестве регулирующего сонастройку органа. Воссоединение с обещанной Иисусом благодатью является просто вопросом открытия для его присутствия там же, где ученики сейчас находятся, в своих сокровенных глубинах — " ищущие его там обрящут его". И как Мария многозначительно напоминает им: "Он подготовил нас для этого".
Стать полноценным человеком
На самом деле, фактические слова её обращения к ученикам: "Он подготовил нас, чтобы каждый мог стать полноценным человеком". Здесь "стать полноценным человеком" является современным переводом слов "стать ἄνθρωπος (Антропос)" — завершённым человеческим существом, включающим архетипический образ целостности. Как здесь, так и в Евангелии от Фомы это понятие находится в самом сердце Иисусова видения трансформации.
На современном психологическом жаргоне, базирующемся на Юнгианском основании, понятие Антропоса обычно интерпретируется в терминах интеграции противоположностей в себе — в особенности, подразумевая воссоединение вместе мужского и женского принципов в пределах индивидуальной человеческой психики....
Но очевидно, здесь на кону стоит нечто гораздо большее, чем просто интеграция маскулинного и феминного начал внутри чьей-то ограниченной человеческой природы. Сама интеграция происходит на некой космической шкале и осуществляется через обучение "заякориванию" своего бытия в области объединяющего основания: том самом месте единства, размещённом до появления любых противоположностей. Некоторые из традиций называют это место "причинным уровнем". Но как бы кто его ни определял, его источник находится на вертикальной оси, в сфере, характеризующейся способом восприятия гораздо более тонким, чем наш собственный. Большее значение тут имеет не то, что человек видит, а то, как он видит; это эквивалентно фундаментальному сдвигу в восприятии.
Когда этот уровень достигается, из-за внезапного ли озарения, или же длительного изнурительного продвижения по минным полям эго, человек становится "единородным" (по-арамейски, 'ихидая': один из самых ранних титулов, относившихся к Иисусу): просветлённое или "подлинно человеческое" существо. Единство противоположностей, о котором говорит Иисус, реально относится к единству конечного и бесконечного внутри себя или, другими словами, объединению вертикальной и горизонтальной осей, когда есть лишь "одно Сердце, одно Существо, одна Воля, один Бог, всё во всём". Когда это происходит, мир не умирает, но человек обретает способность жить в нём как хозяин, вос-создавая его внешние формы ("замещая один образ другим") из бесконечной генеративности Единого.
Важно держать в уме именно это более широкое определение 'антропоса', поскольку оно является ключом ко всему в данном евангелии. Сама же Мария Магдалина как раз выделяется среди прочих учеников как тот, кто "стал полноценным человеком". Она не повторяет им механически слова учения Мастера, демонстрируя свою исключительность. Скорее, она управляет ситуацией. Проходящая через неё духовная энергия её собственной сонастройки является тем, что называется барака — благодать, способная реально изменить эмоциональное состояние других учеников. Она способна "обратить их сердца к добру".
Этот короткий диалог является тематическим эпицентром Евангелия от Марии Магдалины: апостольство в его квинтэссенции. "Апостол есть то, что он делает", можно сказать. И ясно, что как в своих словах, так и в делах — её способности постичь, успокоить, передать благословение — Мария Магдалина подтвердила здесь свою роль апостола: и не просто в качестве "первого из апостолов", но фактически, пока единственного из них, достойного этого звания.
Двигаясь дальше, к вызывающему и испытующему (также как частично уничтоженному) диалогу 3, важно сохранить твёрдое осознание этого места. Если Мария Магдалина и пользовалась, фактически, привилегированным доступом к Мастеру, она безусловно заслужила это: и не из-за того, что была его особой любимицей (о чём Пётр вскоре намекнёт), а потому, что смогла глубоко впитать и интегрировать его духовную методологию. Она освоила секрет нерушимого единства с ним через все сферы реальности, и учит она из того же источника живой воды, который исходил из него — а фактически, исходит и сейчас, но уже в другой энергетической форме. Поэтому, делая то, что должен делать настоящий апостол, она способна вывести своих собратьев из состояния психологического паралича и вновь сфокусировать их на "смысле слов Спасителя". Диалог 2 заканчивается на ноте прочности и единодушия; в данный момент, вновь всё хорошо....
Категории: Библиотека, История, Не для всех, Основные разделы, Религии мира, Тексты