В год столетия со дня рождения философа и культуролога Григория Соломоновича Померанца, нашего выдающегося современника, мне хочется хотя бы кратко рассказать о своем общении с ним и о его роли в моей жизни.
Григорий Померанц. Так было обозначено имя автора на полуслепой копии машинописного текста «Нравственный облик исторической личности», который осенью 1969 года мне дали в нашем университетском общежитии для прочтения. Имя автора было мне прежде незнакомо, и я была поражена содержанием этого текста, написанного на основе антисталинского доклада, который в 1965 году, на излёте «оттепели», Г.С. Померанцу удалось прочесть в московском Институте философии. Начало текста с цитатой из пародийного стихотворения Наума Коржавина о князе Иване Калите, рассуждения автора об историческом прогрессе, который не более прогресс, чем «прогрессивный паралич», и в этой связи о китайском императоре Цинь Шихуанди и индийском императоре Ашоке я запомнила почти наизусть и этим удивила Г.С.Померанца, когда в июне 1983 года состоялось наше личное знакомство.
Впервые я увидела Григория Померанца на трибуне, во время его выступления на конференции «Достоевский и мировая культура». Это было в ноябре 1975 года в питерском музее Достоевского. У меня впечатался в память облик этого необычного оратора, субтильного человека средних лет в костюме кремового цвета, с голосом высокого тембра. И мне запомнилось, что Г.С.Померанц в начале своего выступления упомянул, в связи с дискуссией о творчестве Достоевского, имя в том же году скончавшегося Михаила Бахтина, с текстами которого я незадолго до этого познакомилась. И всё выступление Г.С.Померанца было особенным, не похожим на доклады других участников конференции. Именно «на Померанца» многие годы, пока он ездил на эти конференции, приходило так много народу, что желающие его послушать не вмещались в небольшой конференц-зал, и поэтому в фойе была организована трансляция. Слушатели внимали удивительному оратору, говорившему не академическим, а общедоступным языком, с множеством небанальных выражений и ассоциаций. Говорил Померанц о духовной проблематике в произведениях Достоевского, оставляя общие и частные литературоведческие вопросы своим коллегам.
Я много лет была в числе его заинтересованных слушателей и старалась запомнить каждое слово, каждый жест, не полагаясь только на диктофон, который тоже включала при любой возможности. В перерывах в фойе я наблюдала, как к Г.С.Померанцу подходили люди и задавали вопросы, а он живо реагировал и серьезно отвечал. Но я, несмотря на большое желание тоже подойти к нему и что-то спросить, так и не решилась на это. О личном знакомстве с Померанцем я могла только мечтать, а о более близком общении даже не мечтала – настолько это казалось нереальным.
И всё-таки это знакомство и общение произошло, сбылось… В июне 1983 года Г.С.Померанц и его жена, духовный поэт З.А.Миркина, приехали в Питер, но не на конференцию, а по приглашению близких знакомых, чтобы в частной квартире актрисы Розы Савченко устроить два вечера с чтением своих текстов и последующим обсуждением. Были приглашены заинтересованные гости, их было очень немного, приглашения передавались лично, по цепочке. Я не вошла в число этих избранных, даже не знала о приезде Померанца с женой. Но помог случай – или судьба, ведь нет ничего случайного. Я неожиданно, вместо своей заболевшей подруги, почти чудесным образом все-таки попала на это квартирное выступление Померанца. И на следующем вечере, когда З.А.Миркина читала свои стихи, я тоже присутствовала. «Концы деревьев зареклись / смотреть друг в друга, / только ввысь» – эти стихотворные строки произвели на меня сильное впечатление, но З.А.Миркина сочла их, вероятно, черновыми и позднее не включила ни в одну из своих многочисленных поэтических книг.
Поскольку темы некоторых моих стихов перекликались со стихами Зинаиды Миркиной, я решилась несколько моих стихотворений с сопроводительной запиской и обратным адресом на конверте передать ей около вагона, когда на следующий день, вместе с группой их знакомых, пришла провожать чету Померанцев на Московский вокзал. На ответ я даже не особенно рассчитывала, уже тем была счастлива, что присутствовала на их вечерах и даже передала им несколько своих стихов, созвучных по мировосприятию. Но ответ я получила, и какой! З.А.Миркина написала, что мои стихи им понравились, и они оба рады найти родственную душу. Г.С.Померанц тоже написал мне несколько строк. Такой горячий отклик казался просто невероятным! Только познакомившись с ними обоими ближе, я узнала, что не одной мне они писали подобные письма и горячо откликались на духовный запрос и тех, кого знали лично, и своих заочных знакомых по переписке.
В их, как правило, совместных письмах, обращенных ко мне, прослеживалась такая закономерность: сначала шли душевные строчки Зинаиды Александровны и тексты её новых стихов, затем часть письма, написанная Григорием Соломоновичем, в основном с философским и культурологическим содержанием. Иногда основной текст письма состоял из убористого и трудночитаемого почерка Г.С.Померанца, а затем шёл размашистый почерк З.А.Миркиной. Бывало, они писали мне, не дожидаясь моего ответа, если хотели поделиться чем-то важным, в том числе откликом на события, новыми текстами и стихами.
Вскоре после этих квартирных питерских вечеров чету Померанцев снова пригласили их близкие знакомые, купив им путевки в дом отдыха на Финском заливе, в Репино. И я уже оказалась в компании, которая навещала их там, и мы говорили на разные темы, в основном о поэзии и духовных прозрениях.
Следующим эпизодом нашего общения на первоначальном этапе стала поездка в Москву в январе 1984 года. Несколько человек, и я в том числе, приехали из Питера на ёлочное представление, которое З.А.Миркина устраивала уже много лет подряд в маленькой квартирке на улице Новаторов. И затем я ездила на эту уникальную ёлочную мистерию ежегодно на протяжении почти двадцати лет, в последние годы, когда Померанцы переехали на улицу Обручева, – реже, в силу обстоятельств. Когда я впервые увидела это рукотворное чудо, то была просто переполнена счастьем присутствия на такой удивительной ёлочной мистерии. Г.С.Померанц сидел тогда на кресле около ёлки, рядом с тумблерами и проводами, и управлял переключением сказочных «царств», по знаку З.А.Миркиной, которая рассказывала сказку, специально сочиненную для своего ёлочного представления. Так было многие годы, и каждый раз была новая сказка с постоянными ёлочными героями и персонажами. И казалось, что никогда ничего не изменится в этом созданном четой Померанцев чудесном сказочном мире, и всегда будет это новогоднее мистериальное чудо, и их душевное тепло будет помогать жить тем, кто имеет счастье знать и любить их.
Много раз, когда я приезжала в Москву на несколько дней, я именно у Померанцев останавливалась, так у нас, по их настоянию, было заведено. Это всегда были для меня счастливые дни интенсивного общения с этой единственной в своем роде супружеской парой равноправных творческих и духовных личностей. Сам Г.С.Померанц настаивал, что в их союзе всегда ставил себя на второе место, но я видела равное взаимное уважение и доверие, и в основе этого была высочайшей пробы любовь двух духовных индивидуальностей. Поражали и служили высоким примером их открытость и доверие к людям. Я воспринимала их как своих духовных родителей, а они меня – как свою названную дочь. Вероятно, поэтому мне, как и некоторым другим людям из их близкого окружения, было предложено называть их по имени, но я долго не могла на это решиться, и только в последние годы жизни Григория Померанца как-то внезапно легко смогла преодолеть этот барьер и стала называть их обоих, как они сами просили: Гриша и Зина.
В своей жизни я стараюсь следовать советам и выстраданным формулировкам Григория Померанца. К ним относятся не только широко известные его высказывания, как, например: дьявол начинается с пены на губах ангела, стиль полемики важнее предмета полемики, но и менее известные размышления и выводы, побуждающие глубже задуматься над вечными вопросами. Например, из книги «Собирание себя»:
- для того чтобы выйти с уровня помраченного сознания и увидеть бытие в его целостности, нужны три вещи: вера, рвение и сомнение;
- обычное наше состояние – это оторванность от глубин бытия; пошлость – это самодовольная оторванность от глубины бытия;
- человек, действительно ищущий глубину бытия, всюду оказывается не с большинством;
- путь понимания - это путь просветления страстей через власть музыки и поэтическую игру;
- мудрость заключается в том, чтобы сознавать идеал и по возможности идти к нему;
- человек может быть некоторым окном, дверью, отверстием, через которое чувствуется присутствие духа.
И ещё пара мыслей Григория Померанца, которые я запомнила из его уст (в моём вольном изложении): следует идти по следам достойно прожитых жизней и оценивать не статус человека, а качества его души.
Когда в 1994 году вышла моя поэтическая книжка «Постижение», Г.С.Померанц написал к ней предисловие, где упоминает и «чувство бездны», и «паскалевское чувство бесконечности», о которых размышлял во многих своих текстах. Решаюсь процитировать здесь отрывки из этого предисловия, поскольку такой очень померанцевский по содержанию и стилю текст не слишком известен.
В моих стихах, по мнению Померанца, «заново всплывает чувство бездны, с которой русскую поэзию сроднил Тютчев. Чувство, которое может принять облик страха перед бездной зла, дремлющего в душе, и облик страха перед бесконечностью пространства и времени, где тонет без следа наше “я”.
Это не болезнь, без которой лучше всего обойтись. Это боль, в которой рождается нечто великое, боль, ведущая к радости увиденного вечного света и к радости творческого мгновения, когда удается замкнуть параболу, летящую из ниоткуда в никуда, – в круг художественной цельности […] Мартин Бубер, переживший страх бездны в 14 лет и едва не сошедший от этого с ума, сближает паскалевское (для нас – и тютчевское) чувство бесконечности со страхом Божьим. Оно действительно толкает к поискам смыслообразующего начала по ту сторону пространства и времени. Поиски веры начинаются с неверия в окончательность очевидного. Чувству разрыва времени, неожиданному прорыву в вечность «все возрасты покорны». Здесь особый счет начальных и зрелых лет. Зрелость – возвращение в мир пяти чувств, но с каким-то новым, шестым – чувством глубины.
В средневековой китайской притче сжато пересказан путь к зрелости: “Сперва я не знал Учения и думал, что гора есть гора. Потом, познав Учение, понял, что гора – вовсе не гора. Но еще больше углубившись в Учение, я постиг: гора есть гора!” Мало кто проходит этот путь до конца. В православии это называется трезвением. Не житейским трезвым отличием предмета от предмета, а чувством вечности, вмещенным в сердце и пронесенным сквозь повседневность.
Вера начинается с неверия в окончательность страдания и смерти. Неверие в неподлинное толкает к подлинной вере. До неё трудно дойти. Поэты, затронутые страхом Божьим, по большей части остаются на мучительном раздорожье, – без полноты неверия в мир обособленных вещей и без полноты веры в реальность Целого.
“Всякая религиозная действительность, – пишет Бубер, – начинается с того, что библейская религия называет “страх Божий”, то есть с того, что бытие от рождения до смерти делается непостижимым и тревожным, с поглощения таинственным всего казавшегося надежным”.
Только пройдя через этот страх, можно прийти к действительности метафизической поэзии. […] Сквозь карамазовский ужас перед бездной зла пробивается отдельными всплесками, вспышками – чувство света, радость духовного опыта. […]
Пробиваясь сквозь хаос истории и повседневность суеты, поэт ищет свой предначертанный изнутри путь».
Без преувеличения можно сказать, что Григорий Померанц был и остается для меня Учителем жизни, в числе немногих личностей, кого я могу так назвать. В нём присутствовал и был виден окружающим высокий образ человека, который сделал сам себя и полностью состоялся, и чей моральный авторитет многим помог и сейчас помогает жить в недружелюбном и даже враждебном мире. Григорию Померанцу, вместе со своей второй половиной Зинаидой Миркиной, удалось создать круг близких по духу людей и такой свой светлый духовный мир, который притягивал множество людей, не только лично знавших их обоих, но и слушавших их лекции, смотревших их беседы и читавших их эссе, статьи и книги.
Целая вселенная, то особое измерение духовной реальности, которую опытным путем всю жизнь постигал Григорий Померанц, приоткрывается мне и другим с его помощью. Все вечные и актуальные вопросы и проблемы уже не кажутся такими пугающими и неразрешимыми, когда я читаю его тексты, слежу за его размышлениями, с благодарностью вспоминаю наше бесценное для меня общение. И поэтому Григорий Померанц в каком-то высшем смысле и сейчас остается со мной и помогает не терять свое человеческое предназначение.
Картина Валентина Иоппе (Обсуждать в ЖЖ)
Теги: искусство, История, философия Категории: Библиотека, История, Основные разделы, Тексты, Это интересно
Но и мой Учитель! все мое окружение росло под егпо влиянием! Мне повезло особенно, ибо мой близкий друг был его учеником и в какой -то степени продолжателем , и все первые копии самиздата мы читали первыми, скорее всего! Однако, теперь с положением , что суть спора менее важна, чем манера его вести, согласиться никак не возможно ибо идея эта оказалась пенoй на губах ангела вышедшего на борьбы с анти-либеральноий идеей,да и парафраз ФМД если Истина не с Христом итд.