«Вектор духовности»

• 12.05.2015
• Валерий Лукьяненко

(Превод Андрея Коклина)

Ранее не публиковавшаяся работа, интересная с точки зрения понимания некоторых методов, использовавшихся Гурджиевым для обучения. Работа написана анонимно, вероятно (по стилю и времени упоминаемых событий) Дж.Г. Беннеттом, возможно даже, под собственной гурджиевской редакцией... Аутентичность самой работы сомнений не вызывает - по крайней мере, как говорят, она много лет известна в "ограниченных кругах"...

~ • ~ • ~

Символическое представление человеческой судьбы, получившее название 'Наука Идиотизма', многие годы использовалось Гурджиевым для целей практического обучения. Он часто повторял, что придумал её не сам, что исходит она из одной весьма древней традиции, возникшей около 4500 лет назад; что о ней знали в Вавилоне и впоследствии она сохранилась в Центральной Азии. Сам он познакомился с ней в одном братстве - центральный монастырь которого, как я выяснил, располагался в горах Памира - где он провёл некоторое время. Это Братство использовало символизм Идиотов для выражения и сохранения важного знания о Человеке и его Судьбе. Посвящённые передавали его из поколения в поколение, как один из основных секретов этого Братства.

Сам Гурджиев решил использовать его иначе — а именно, для учения непосвященных людей. Он делал это потому, что видел в нём особую силу, которая не существовала в других методах, выражающих секреты внутренней жизни Человека. Раз или два он сказал в моём присутствии — и несомненно в других случаях также — что знавшие этот секрет были рассержены из-за этого, поскольку считали, что символизм этот должен быть сохранён для использования в первоначальном назначении. Однако, он продолжил его использование, поскольку оно было необходимо ему для исполнения своей задачи. Он даже — хоть никогда и не говорил этого явно — выражал мысль в духе того, что ему пришлось заплатить за этот свой поступок — что ему пришлось принести в жертву нечто весьма ценное — но он сделал это ради блага тех людей, которых должен был готовить. Я не знаю, хотел ли он, чтобы такое объяснение происхождения Науки Идиотизма мы воспринимали серьёзно или же нет. Всё что я знаю, это что лично я усвоил для себя едва ли не больше из всех его демонстраций, основанных на этом символизме, чем из любого другого аспекта его учения.

Наука Идиотизма неотделима от представления о сакральной или сакраментальной трапезе. Сам Гурджиев говорил о ней исключительно за столом. Помню, однажды кто-то на выходе из комнаты стал спрашивать его об этом и он обернулся с упрёком за слова, сказанные вне стола. В другой ситуации оказалось, что новичок показал своё знание Идиотов и указал на меня, как рассказавшего ему заранее. Гурджиев начал бранить меня за это, выговаривая, что я всё испортил своими разговорами — люди должны узнавать об Идиотах за столом и понимать каждый сам за себя. Заранее им ничего нельзя говорить.

Он всегда подчёркивал сакральный характер общих застолий и роль каждого из их участников. Руководил подобным пиршеством Директор или 'Тамада'. Это было большой ответственностью — настолько большой, что даже Христос исполнял её перед своими учениками. Он был продолжателем этой традиции — не в ошибочно приписываемом ей Церковью смысле — но в её оригинальном значении. Преподношение пищи и питья неразрывно связано с идеей священной трапезы. Ритуальный характер обедов за гурджиевским столом частично исходил из акта преподношения пищи, частично из определённых ролей, отводимых участникам, но более всего — из произносимых тостов. Именно поэтому Науку Идиотизма невозможно понять отдельно от сопровождавших её застолий, также как значение самих застолий вне этой науки.

Правило гурджиевских застолий гласило, что каждый вновь прибывший был посетителем — 'почтенным гостем' — который сам не принимал участия в церемонии Идиотов. Он должен был лишь слушать и принимать к сведению, что говорилось о различных идиотах. Далее же, со слов автора церемонии: "Если — вдруг случайно — ему довелось прийти во второй раз, он должен выбрать свой ранг идиота. Он сообщает его Директору. Ещё лучше, он записывает его на своей визитной карточке и вручает её Директору. Любой, кто обладает такой визитной карточкой, свидетельствующей о его инициации в Науку Идиотизма, будет принят с ней где угодно. В Центральной Азии есть монастыри, в любой из которых его примут сразу, как только увидят его визитку."

Сам ритуал Науки Идиотизма был простым. Как только застолье открывается, Директор предлагает тост: "За здоровье всех Обыкновенных Идиотов". Если за столом присутствует кто-то, выбравший себе или объявленный в роли Обыкновенного Идиота (обычно это ребёнок), Директор добавляет: "И за твоё здоровье, такой-то".

Несколькими минутами позже предлагается тост за 'Всех Супер-Идиотов', а потом далее по списку. Гурджиев мог оставлять произносимые тосты без комментариев, а мог произвольно брать один из них, как тему для пояснений. Иногда он объяснял вновь прибывшим сразу всю Науку Идиотизма, выражая её как-то так:

"Идиоты бывают двадцать одного вида. Каждый какой-то Идиот. Первым идёт Обыкновенный Идиот, а двадцать первым — Уникальный Идиот — то есть, Наш Бог". В подобных его объяснениях я заметил одну деталь — он неизменно говорил именно 'наш Бог' — никогда 'Бог' или 'Его Бесконечность', как он всегда говорил о Создателе. Так что у меня создалось впечатление, что под Двадцать Первым Идиотом он имел в виду особую Манифестацию Божественности — так сказать, Божественную Персону.

Никогда он не говорил в моём присутствии достаточно ясно о том, кто является, а кто не является Идиотами. В каком-то смысле, все индивидуализированные сущности — Идиоты, включая очень Высоких Священных Индивидуумов. С другой стороны, Идиотам противопоставляются Мудрые и Умные. Только за Идиотов можно пить алкоголь, более того, лишь алкоголь уместен для чествования Идиотов. За Мудрецов надо пить чистую воду, за Умных — воду с какой-то из добавок. Но даже вино недостаточно сильно для поднятия тоста за Идиотов. Я помню, как он запретил кому-то участие в тостах за то, что тот пил вино. И тем более, он осуждал пьющих воду, хотя не всегда останавливал делающих это по соображениям здоровья.

Мне казалось — хотя здесь я могу полагаться лишь на производимое впечатление, а не на специальные разъяснения — что Идиотом является тот, кто к чему-то стремится — он представляет собой Существо в процессе Становления. Поэтому все стационарные существа, подобно 'Мудрецам', не могут быть Идиотами.

Фактическая последовательность Идиотов была следующей:

1. Обычный Идиот.
2. Супер-Идиот.
3. Архи-Идиот.
4. Безнадёжный Идиот.
5. Сострадательный Идиот.
6. Извивающийся Идиот.
7. Квадратный Идиот.
8. Круглый Идиот.
9. Зигзагообразный Идиот.
10. Просветлённый Идиот.
11. Сомневающийся Идиот.
12. Чванливый Идиот.
13. Кающийся Идиот.
14. Врождённый Идиот.
15. Патентованный Идиот.
16. Идиот Смердящей Наследственности.
17. --

Я не привожу здесь версию семнадцатого Идиота, поскольку никогда не слышал её лично. Насколько я знаю, за него никогда не поднимался тост, за исключением одного случая, когда за столом присутствовали семь или восемь мужчин, а также Лиза Трэкол, как раз перед его отъездом в Америку в декабре 1948.

Следующие три Идиота, восемнадцатый, девятнадцатый и двадцатый, занимают особое место. Он всегда, причем часто, упоминал о себе как Номере восемнадцатом. Про девятнадцатого и двадцатого же он говорил, что ими являются Священные Индивидуумы, которые исполняют определённые функции в отношении всего Мегалокосмоса.

Особой силой Науки Идиотизма, как метода обучения, в значительной степени является порядок их размещения в этой прогрессии. Глядя на первые десять из них — за которых чаще всего произносились тосты — создаётся впечатление некой восходящей последовательности от Обыкновенного до Просветлённого. Следующие же семь идут в направлении, которое не кажется ни восходящим, ни нисходящим — скорее, это движение к большей беспомощности и зависимости от влияний, лежащих далеко за пределами их контроля.

Я сомневаюсь, что просто изучая данные описания кто-то сможет открыть для себя внутреннее значение этой последовательности. Причина этого заключается в факте присутствия двух направлений в движении — 'восходящего' в направлении номера двадцать один и 'нисходящего' к Ординарному Идиоту. Поскольку конечным назначением и целью бытия каждого существа должно быть максимальное приближение, насколько это в его силах, к Источнику Всего сущего, то естественно можно и ожидать, что 'подниматься' вверх по шкале лучше, чем 'спускаться' по ней.

Но дело в том, что при подъёме незаметное сначала бремя будет постепенно становиться невыносимой обузой, а это, раньше или позже, но приведёт к невозможности дальнейшего продвижения. К моменту, когда определённая ступень достигнута, избавиться от взваленной на себя ноши уже невозможно и она становится непреодолимым препятствием. И это усугубляется ещё тем, что само бремя это до поры не чувствуется в процессе подъёма. Препятствия, обладающие объективной реальностью, не ощущаются таковыми, пока не обнаруживаются из действия их результатов.

Это и есть смысл Восхождения и Нисхождения по Шкале Идиотизма. Где бы человек не обнаруживал себя, он должен прежде всего 'осознанно спуститься' до уровня Обычного Идиота — то есть, Идиота без характерных черт, без персоналий, без особых способностей и качеств. Гурджиевское понимание Обычного Идиота лучше всего иллюстрируют его собственные слова о том, что все маленькие дети являются Обычными Идиотами. И естественно тут приходят на ум ещё и слова Евангелия: "Пока не станете подобны детям, не войдёте в Царство Небесное".

Вновь и вновь Гурджиев подчёркивал, что никакой дальнейший прогресс невозможен. Как он говорил: "Необходимо сознательно спуститься вплоть до ординарного (jusqu’a ordinaire) — и тогда лишь сознательно подниматься (consciencely monter)". Это тесно связано также с его настойчивым требованием необходимости "осознания собственного ничтожества" перед появлением у нас надежды прийти к чему-то реальному.

По поводу восхождения, он говорил, что со временем оно становится автоматическим для любого, кто работает. Каждые два или три года будет происходить переход к следующей ступени — Квадрат становится Кругом, Круг превращается в Зигзаг и так далее. Этот 'автоматический' подъём является результатом жизненного опыта, роста знания. Конечно, подобное также требует усилий и искреннего стремления, но в нём нет ничего существенного — это путь знания, а не бытия.

Путь знания ведёт лишь до стадии Просветлённого Идиота. О нём Гурджиев говорил иногда насмешливо и пренебрежительно, но чаще с глубоким состраданием: "Мне искренне жаль Просветлённого Идиота. Более несчастного создания просто не существует." . . .

~ • ~ • ~

. . . Путь знания ведёт лишь до стадии Просветлённого Идиота. О нём Гурджиев говорил иногда насмешливо и пренебрежительно, но чаще с глубоким состраданием: "Мне искренне жаль Просветлённого Идиота. Более несчастного создания просто не существует"... Просветлённый Идиот старался и карабкался изо всех сил и наконец достиг стадии, где он знает всё. Он точно знает, что ему надо делать — но сделать этого он не может. И в этом может даже нет его собственной вины. Причиной может быть и некий дефект в его наследственности. "Бабушкин или дедушкин. Возможно, его бабушка была проституткой. Сам он ничего с этим поделать не может, а бабушка уже мертва. И никто, даже Бог, не сможет ему здесь помочь". Такая ужасная ситуация Просветлённого Идиота глубоко беспокоила многих и Гурджиева часто спрашивали, есть ли из неё какой-то выход. Иногда он отвечал, что, если бы такой Идиот пришёл к нему и смог заплатить достаточную сумму, возможно, он сумел бы ему помочь. Но ему пришлось бы вернуться со своих высот назад к Обычному Идиоту и начать всё заново. Это очень нелегко, ему пришлось бы оставить всё достигнутое уже с таким большим трудом. Но если бы он нашёл мужество для такого, он смог бы подняться сознательно от Обычного Идиота и, преодолев Просветлённого Идиота, достигнуть Номера Семнадцать.

Обычный Идиот, таким образом, является отправной точкой для роста понимания, которое будет способно преодолеть препятствия на своём пути и миновать злополучный тупик. Однажды я в полу-шутку спросил его, каким Идиотом был Мулла Насреддин. Он ответил, что конечно тот был Обычным Идиотом. Подобная простота, здравый смысл и, превыше всего, отсутствие самообмана являются верными признаками Обычного Идиота. Я думаю, что во Фрагментах этот тип представлен как 'обыватель'. Но помимо всего, это как раз тот ребёнок, которым мы должны стать, прежде чем можем надеяться войти в Царствие Небесное.

Супер Идиот очень редко конкретизировался. Ненадолго, Гурджиев поручал Директору добавлять пояснение: "То есть, всех Обычных Идиотов, кто являют собой нечто большее, чем просто ослиный хвост". Из этого можно сделать вывод, что в Супер Идиоте есть 'нечто'. Если ему ещё предстоит спуск к Обычному Идиоту, это 'нечто' является обременением или пережитком его самомнения, от которого он должен избавить себя. Если же он уже движется вверх по правой стороне шкалы, это 'нечто' являет собой некую реальную ценность, которую он приобрёл в своём внешнем мире, хоть он ещё и далёк от объективных внутренних достижений. Но стоит конечно сказать, что подобная интерпретация Супер Идиота является моим личным пониманием, подвешенным на непрочной нити из подсказок, данных Гурджиевым в нескольких случаях, когда он говорил о втором Идиоте.

Архи Идиот обладал более определённой ролью. Гурджиев часто назначал Архи Идиотами людей, занимавших важное положение для реализации его непосредственных планов, но которые не обладали соответствующим внутренним пониманием. Когда я был в Нью Йорке в январе 1949, я был переведён в статус Архи Идиота, поскольку был (на тот период) назначен 'Директором Англии'. Я чувствовал, что Гурджиев дразнил меня таким образом. Когда я вернулся в Европу, я начал более серьёзную работу с ним, после чего вскоре вернулся к Идиоту, которого сам выбрал изначально.

Единственной 'деталью' Архи Идиота, которую мне довелось услышать, была персональная шутка в отношении Пегги Флинч, отец которой был епископом (хотя Гурджиев всегда настаивал, что тот был архиепископом). Как бы то ни было, когда Пегги присутствовала, Директору было поручено добавить к тосту за Архи Идиота фразу 'И за здоровье всего высшего духовенства'... Легко обнаружить здесь подразумеваемый мотив, с изображением ситуации человека, всецело полагающегося на внешние вещи и не осознающего, что никакие видимые атрибуты обладания властью не способны затронуть собственное внутреннее ничтожество человека. С другой стороны, Архи Идиот в восходящем движении уже обладает определёнными реальными способностями, вызывающими уважение среди его собратьев.

Тосты за первых трёх Идиотов проходили обычно быстро.
Четвёртый же тост очень часто становился критическим, переломным моментом застолья. Атмосфера полностью менялась и ощущение непосредственной значимости нашей жизни объединяло всех. Тост за Безнадёжного Идиота неизменно сопровождался подробными пояснениями...

Гурджиев называл подобные пояснения кратким изложением того, что даётся в Эзотерической Группе, где все тосты идут с очень детальными комментариями, требующими до получаса для изложения. Эти детали касаются семи аспектов каждого из Идиотов. Экзотерической же группе раскрываются лишь два из этих аспектов...

Детали Безнадёжного Идиота менялись со временем, но окончательная форма фиксировалась за много месяцев до смерти Гурджиева. Звучала она так: "За здоровье всех Безнадёжных Идиотов, субъективных и объективных. Иначе говоря, за здоровье всех Безнадёжных Идиотов — готовых кандидатов на то, чтобы сдохнуть собачьей смертью". С конца 1948 года и далее, особенно в последние месяцы своей жизни, он включил ещё одну 'добавку', которую произносил не Директор, а кто-то другой в комнате. Под конец это неизменно была Элизабет Мейолл. Добавка эта содержала некое пояснение деталей тоста. "Попутно, надо добавить, что лишь те смогут умереть достойно, кто работал над собой. Те же, кто в жизни не работал над собой, раньше или позже, но неизбежно, сгинут как грязные псы".

Гурджиев часто брал этот тост как стартовую точку для разговора о цели. "Каждый должен иметь цель. Если у вас нет цели, то вы не человек. Возьмите эту очень простую цель — не подохнуть как собака. Каждый может поставить себе такую цель. Это не какая-то большая цель. Это маленькая цель. Но если вы сможете достичь её — умереть достойно — тогда, возможно, вы сможете поставить себе более значительную цель". Неотвратимую силу этого представления неизмеримо усиливала также глубочайшая серьёзность его голоса. А слыша повторение этого день за днём, возникало ощущение чего-то вколачиваемого в глубины сознания. Ты уже просто не мог уклониться от поставленного вопроса: "Если ты не работаешь, то неизбежно погибнешь".

Гурджиев легко и внезапно мог переходить от серьёзности к лёгкому общению, часто с отклонением от темы. Однажды, когда как раз произносился тост, в квартиру пришёл почтальон с заказным письмом из Америки. Как обычно, его пригласили к столу выпить. Услышав тост, он произнёс: "C’est bien vrai – qui ne travaille pas, tôt ou tard, il crèvera comme un chien" ( Это правда - кто не работает, рано или поздно умрет как собака). От этих слов Гурджиев пришел в такой восторг, что почтальон был отпущен весь нагруженный подарками.

Пятый тост — за Сострадательного Идиота, в следующем изложении: "За здоровье всех Сострадательных Идиотов, симпатических и антипатических". Позже он добавил ещё третью категорию "И нечто среднее" (so-so-so). Через короткое время появились дальнейшие пояснения, "То есть, за здоровье всех Сострадательных Идиотов, в ком есть подлинная жалость, и за здоровье всех, делающих что-то лишь из хвастовства и желания показать себя". В качестве иллюстрации, Гурджиев приводил историю о лежащем на обочине дороги голодном человеке. Подлинный Сострадательный Идиот без оглядки отдаст свои последние крохи, чтобы помочь ему. А Антипатический Идиот сначала оглядится по сторонам, не смотрит ли кто на него? "Возможно, невеста или отец невесты наблюдает за ним из окна. Тогда он тоже даст свои последние крохи. Если же никто не смотрит, он быстро пройдёт мимо. Возможно, даже пнув лежащего. Я презираю таких Идиотов".

Контраст между Безнадёжным и Сострадательным Идиотами, на мой взгляд, очень значителен. Последний смотрит вне себя, в правильном ли, или неправильном направлении. Первый же озабочен лишь собой. Отличие 'субъективно' безнадёжного в том, что, даже осознавая безнадёжность, он может решиться на борьбу, не ожидая результата. 'Объективно' Безнадёжный Идиот даже не подозревает, что что-то не так, поэтому даже сам вопрос борьбы для него не встаёт. Он гибнет как собака, поскольку вполне доволен своей собачьей жизнью. Но в обоих случаях эта драма происходит для Безнадёжного Идиота в его собственной душе.

Сострадательный Идиот же пребывает во власти внешней ситуации. Он глядит вокруг и соотносит себя с другими, которым нужна помощь. Но если он не обманывает себя, он может осознать, что не в состоянии помочь другим, пока сам не обладает 'бытием'. Когда он увидит своё фактическое небытие и этот факт проникнет глубоко в его жизненный опыт, он 'сознательно нисходит' в состояние Безнадёжного Идиота. Если ему уже удалось спуститься до Обычного Идиота и он продолжает работу над собой вверх по шкале понимания, он сталкивается с невыполнимой задачей 'сознательного восхождения' до стадии 'Извивающегося Идиота'. Всего для Сострадательного Идиота существуют три различные возможности. Описанное даёт некое представление о чрезвычайном богатстве смысла, скрытом в Науке Идиотизма.

Извивающийся Идиот: в этом тосте обычно не было пояснений касательно позитивного и негативного аспектов. Хотя Гурджиев давал два варианта пояснений, указывающих на такое различие. Он говорил об Извивающемся Идиоте (по-французски, 'Idiot Récalcitrant'), который не признаёт, что он идиот — он убеждён в том, что может 'делать': "Такой Идиот приходит ко мне и просит ему помочь. Я доказываю ему, что он идиот. И он соглашается: 'Да, я идиот'. Но потом он уходит и начинает думать, 'Но почему же я идиот? Не я ли купил вот эту вещь за сто франков, а продал потом за двести? Нет, я вовсе не идиот, это м-р Гурджиев — идиот'. Потом он приходит опять ко мне, чтобы объяснить, что он не идиот. Я бью ему в челюсть, выбивая два зуба. И вот он вновь начинает понимать, что он идиот. Но когда он уходит, всё начинается сначала".

Следующий аспект Извивающегося Идиота описывается другим сравнением. "Он похож на рыбу, выброшенную из воды. Как и рыба, он знает, что не может жить без воды. У него есть совсем немного времени, чтобы вернуться обратно в воду. Но у него нет ног, чтобы он смог вернуться сам. Если же я поднимаю его, чтобы вернуть обратно в воду, он начинает извиваться и ускользает из моих рук, и я не могу ему помочь".

В обоих описанных случаях Извивающемуся Идиоту трудно помочь. Его конфликт теперь происходит одновременно во внутреннем и внешнем мире. Ни в одном из них не может он найти покой. В нём нет ни веры, ни безнадёжности. И он не сострадателен, поскольку слишком сильно занят своим внутренним миром. Но в то же время он борется. Он не удовлетворён. Даже когда он отказывается поверить, что он идиот, он не верит своему собственному суждению, возвращаясь обратно, чтобы убедить своего учителя. Его позитивное качество в том, что он старается изо всех сил, и эта его борьба может привести к чему-то.

Тост за Извивающегося Идиота всегда дополнялся ещё одной деталью: "И за здоровье всех истерических женщин". В этом месте Гурджиев часто добавлял, что все женщины истеричны по своей природе. Никогда за свои восемьдесят лет он не встречал женщину, которая не была бы истеричной. Но использование им слова 'истеричный' имело специальное значение. Оно подразумевало, как я это понимаю, отсутствие рассудительности и тенденцию к крайностям. Не помню ни одной попытки пояснения причин стыковки этого конкретного тоста с истерическими женщинами, но мне кажется, что это каким-то образом связано со словами Вельзевула о том, что женщина не бывает способной на независимое суждение...

~ • ~ • ~

. . . Седьмой тост всегда давался в следующей форме:
"Мы подошли к серии Геометрических Идиотов. Прежде всего, за здоровье всех Квадратных Идиотов"...

Квадратный Идиот — это тот, кто 'иногда не идиот'. Он является 'кандидатом в Круглые'. Можно сказать, что Круглый Идиот — всегда идиот, но квадрату бывают присущи моменты здравости. Гурджиев всегда сопровождал подобное объяснение жестом, как бы чертя пальцем в воздухе круг и квадрат. В углах квадрата происходит смена направления, поэтому квадрат символизирует идиота, имеющего в себе нечто отличное от всего остального.

О различных типах Квадратного Идиота в моём присутствии говорилось очень мало. Но в одном из объяснений было сказано, что Квадратный Идиот может быть подлинным или воображаемым. Как я это воспринимаю, ключевым качеством Квадратного Идиота является его 'практичность'. При этом он может использовать свою 'практичность' в видах деятельности, которые сами по себе являются воображаемыми. Если при этом он верит, что подобные вещи обладают объективной ценностью, он сам теряет соприкосновение с реальностью. С другой стороны, обладающий пониманием Квадратный Идиот может, в пределах своих ограничений, работать уже для некой объективной цели.

Наука Идиотизма обладает дополнительными измерениями, которых лишена любая другая обычная классификация человеческих типов и этапов внутреннего развития, поскольку она раздельно принимает во внимание три основных фактора, характеризующих человека: знание, бытие и понимание.

Во время трапез на "No. 6" он касался только самых внешних границ этой темы. Например, в том, что относится к вопросу "автоматического перехода". По какой-то причине, Гурджиев чаще всего упоминал этот вопрос в своих комментариях к Квадратному Идиоту — "Кандидату в Круглые". С его слов, каждые три года человек автоматически переходит в следующую стадию. Однажды он говорил о женщине, которая не видела его двенадцать лет: она была Безнадёжным Идиотом, теперь же, как он сказал, она превратилась в Круглого... Думаю, что в этих словах он хотел передать понимание особой опасности, существующей для человека, обладающего и полагающегося на какие-то свои особые внешние качества и проявления. Если он забывает, что все эти его качества так же механичны, как и его прочие случайные проявления, он лишается проницательности и все его проявления приобретают характер 'Круглой Идиотичности'.

Круглый Идиот — это один из двух или трёх, которые упоминаются в 'Вельзевуле'. В своём примитивном смысле, Круглый Идиот означает полное отсутствие проницательности, умения разбираться. Он всё воспринимает неправильно, с точки зрения своей собственной субъективности. Иногда Гурджиев говорил о Круглом Идиоте, как находящемся в особенно трудной ситуации. Он замкнут в круге, не имеющем ни одной точки, через которую он мог бы вырваться. В конце его ждёт истерика, то есть, превращение в Зигзагообразного Идиота. Но пока он безответственен. И как таковому, ему всегда живётся очень неплохо: что бы он ни сделал, никто не может его упрекнуть. Он всегда может сказать: "А чего вы ожидали? Я же Круглый Идиот".

Как-то Гурджиев заговорил о Круглом Идиоте более серьёзно. Он сказал, что такому идиоту придётся бороться отчаянно и беспрерывно. "Но он способен на это, именно потому, что он Круглый Идиот! Если он увидит свою Идиотичность, он будет днём и ночью стараться изо всех сил, чтобы освободиться".

В общем случае, я слышал, что Гурджиев перемещал людей из Круглых Идиотов прямиком в Безнадёжные Идиоты. Такое происходило, когда они делали длительные и настойчивые усилия — особенно против их собственного суждения, то есть принимая всё на веру.

Но гораздо более частым объяснением, которое давал Гурджиев, был его жест, очерчивающий пальцем в воздухе круг. "Он всегда Идиот. Днём ли, ночью, во сне или бодрствовании, в церкви или в сортире — всегда Идиот. Идиот со всех сторон".

Ясно, что здесь есть несколько способов видения ситуации. Несознающий свою Идиотичность Круглый Идиот создаёт реальную опасность как для самого себя, так и любого, находящегося с ним рядом. Но если он осознаёт свою Идиотичность и не забывает о ней, тогда у него будет постоянный напоминающий фактор, чтобы работать так, как никто из других Идиотов не сможет. Он не видит ничего другого в себе, кроме идиотичности, а значит у него не может быть другой цели, кроме изменения себя и освобождения.

Последним из Геометрических Идиотов является Зигзаг. Тост за него со временем давался во всё более подробных деталях — 'взятых из Эзотерической Группы'. В конечном счёте, он устоялся в следующей форме: 'За здоровье всех Зигзагообразных Идиотов, иначе говоря, за здоровье всех тех, у кого пять пятниц на неделе. А также за здоровье всех истерических людей и за здоровье всех трёх полов.'

По поводу всех этих деталей Гурджиев давал множество объяснений. Иногда он мог прервать Директора, который присоединял к тосту имена одного или нескольких присутствовавших, чтобы сказать: "Нет, это тост в честь всех истерических людей. А все люди истеричны, так что этот тост для всех — нет нужды здесь давать имена".

Было также много попыток уговорить его объяснить смысл "пяти пятниц на неделе". И однажды он сказал явно, что никакого особого значения в 'пятнице' нет. Это мог бы быть и любой другой день недели. Что важно в Зигзагообразном Идиоте, так это отсутствие в нём стабильности. С одной стороны, он очень силён, с другой — очень слаб. Он может прилагать огромные усилия, чтобы начать реальное движение, а затем возвращается обратно. Иллюстрируя это, Гурджиев делал жест пальцем, вытягивая его вправо, насколько возможно, затем на полпути обратно и далее в серии всё меньших зигзагов.

Зигзагообразный Идиот вырвался из заколдованного круга, в котором заключён Круглый Идиот, но он пока не обладает своей собственной внутренней стабильностью. Поэтому он истеричен. И каждый, начинающий работу над собой, имеет что-то подобное этому качеству. Он не может следовать в определённом направлении, поскольку его понимание не соответствует его усилиям.

Связь между Зигзагообразным Идиотом и Тремя Полами пришла позже (по крайней мере, на моей памяти) всех прочих деталей. Он часто использовал это в качестве темы к разговору о "третьем поле" и его бесполезности для работы.

Таким образом, в определённом смысле, Зигзагообразный Идиот представляет собой некую конечную точку. Он становится дилетантом, не в состоянии придерживаться чего-либо и теряя, в конечном счёте, внутренний импульс к работе. Но он может стать также мужчиной или женщиной в подлинном смысле этого слова и тогда его усилия будут реальными и эффективными. Гурджиев рисовал картину Зигзагообразного Идиота, как работающего почти с дикой, безумной энергией. "Я восхищаюсь таким идиотом. Он делает множество ошибок, но он никогда не останавливается — днём и ночью он продолжает борьбу". Таков Зигзагообразный Идиот, осознавший своё положение. Он имеет определённое сродство с Извивающимся Идиотом, причём, действительно, пару раз в тосте за Зигзаг давались пояснения, обычно зарезервированные за Извивающимся Идиотом.

Думаю, что возможно брать Идиотов в виде групп по три. Первый из них в каждой триаде представляет внутренний аспект, второй - его внешнее проявление, а третий - результат их конфликта. Это должно означать наличие некой аналогии между Идиотами, занимающими одинаковую позицию в каждой из триад. Так, скажем, Архи Идиот, Извивающийся Идиот, Зигзагообразный Идиот и Чванливый Идиот будут являть собой различные стадии в реализации определенного аспекта человеческого опыта.

Четыре серии по три начинаются с Просветленного Идиота. И он же является конечным пунктом на пути знания, за пределы которого невозможно выйти без обретения бытия.

Безусловно, что в восхождении по шкале Идиотизма подразумевается существование более чем одного пути -- возможно, до семи различных путей. Первый из этих путей просто воображаемый. Сам Идиот не изменяется в реальном смысле, но постепенно становится всё более и более убеждённым в том, что он продвигается. Подобный Идиот способен достичь (в собственном воображении) любой ступени. Скорее всего, он превратится в самодовольного Чванливого Идиота, убеждённого, что обладает чем-то, что делает его отличным от всех остальных.

Нет никакого объективного значения в меняющихся манифестациях подобной персоны. Такой человек реально не работает над собой и, в полном смысле, является кандидатом к тому, чтобы погибнуть как собака.

Путь знания в этом плане сильно отличается. Следующий этим путём действительно борется. Он преодолевает огромные трудности, чтобы приобрести не просто лишнюю информацию, но реальное знание. Подобная работа изменяет его, и он карабкается вверх по шкале Идиотизма, пока не становится Просветлённым. Теперь он знает всё, что для него возможно знать. Он точно знает, что ему надо сделать, чтобы достичь подлинной свободы. Но сделать этого он не может. Он прилагает отчаянные усилия, но обнаруживает, что сделать то, что необходимо, для него совершенно невозможно. Повторяя гурджиевские пояснения к ситуации Просветлённого Идиота: "Возможно, в этом нет его собственной вины. Дефект в его наследственности. Бабушкиной или дедушкиной. Возможно, его бабушка была проституткой. Он сам с этим ничего поделать не может. А она уже мертва. Никто не сможет ничего сделать для него. Я соболезную такому Идиоту больше, чем любому другому."

Естественно, подобные объяснения действовали пугающе и вызывали чувства удивления и тревоги. Хоть они и напоминали известные слова о наказании "детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих меня", казалось, что они совершенно расходились с представлением о бесконечной милости и сострадании Создателя. Эти слова ставили нас перед лицом страшной ситуации человека, полагающегося на знание, а не на бытие. Часто Гурджиева спрашивали . . .
< на этом обрывается >

~ • ~ • ~

Источник: private paper 'THE SCIENCE OF IDIOTISM'
(Recollections of No. 6, Rue des Colonels Renard, 1948-1949)

Картина Валентина Иоппе (Обсуждение в ЖЖ)