Я ехал уже лишние пятнадцать минут, но города всё ещё не было. Петах-Тикву, в переводе с иврита Врата надежды, с двухсоттысячным населением город, будто корова языком слизала.
Исчезла зимняя злая гроза, клубившая всю дорогу передо мной тучи и молнии. Исчезла даже сама дорога, но страшно было остановиться, и я продолжал ехать по окаменевшей от сухости глине. В голову лезли разные мысли, одна другой хуже. Я пытался их задвигать в углы сознания, чтобы они меня не задавили. А потом я увидел её и остановился, не доехав каких-нибудь пару метров.
Невозможно было её не заметить.
Девочка сидела на парковой скамейке, нагнувшись вперед, обхватив голову руками. Она качалась, как хасиды в молитве. Лица её я не видел, прямые черные волосы закрывали лицо. Виден был только нос, с которого капали слезы.
Я стоял у машины и смотрел на неё, одетую не совсем по сезону. Черная кофточка на бретельках, художественно рваные джинсы, кроссовки. Прямые голые плечи. красивые руки скрипачки или пианистки. А в Израиле обещали сегодня снежную бурю.
Правда, холодно не было, а только зябко. Зима и гроза исчезли вместе с городом, оставив после себя лишь тишину и гулкую сырость. Я сделал два шага и спросил:
— Можно присесть?
Девушка подняла голову, посмотрела на меня, кивнула молча и снова уткнулась заплаканным лицом в ладони. Лет тринадцать на вид, хотя может, меньше или больше, трудно понять.
Я вернулся к машине, достал бутылку с водой, салфетки, рулон туалетной бумаги. Вернулся к скамейке, сел, положив принесенное между нами. Девочка схватила бумагу, долго сморкалась, вытирала лицо, пила воду. Я ждал, когда она заговорит.
На языке вертелись вопросы, но я сдерживался. Пусть сперва сама скажет, что захочет. Может, тогда понятней станет, что тут происходит. И девочка заговорила, хриплым сорванным фальцетом.
— Я не хотела. Не думала даже, что всё так получится. Просто они меня достали. Все достали. И мама, и отчим, и бабушка. Я пойти к подружке хотела, так они всем скопом на меня накинулись, как стая собак. И куда, и зачем, и одета не так, и уроки не сделаны, и подружка не та, а, может, и вовсе уже не к подружке, а к какому-нибудь кобелю – вон, сколько их под окнами ходят!
И я сказала в ответ, не кричала, тихо сказала:
— Да пропадите вы все пропадом, с вашими мыслями и запретами, с вашими мозгами куриными и со всем вашим поганым городом!
И, как сказала, - закрыла глаза, чтобы не видеть их, никого. А когда открыла, их уже не было. И ничего не было. Я сперва кричала от ужаса, голос даже сорвала. Потом скамейку выдумала. а после - вас...
Я подозревал нечто подобное. В сказках такое встречается изредка, а в фэнтези - на каждом шагу. Хотя - одно дело читать о таком в мягком кресле, и совсем другое – самому оказаться внутри кошмара. Верить своим глазам не хотелось, а внутри кто-то скулил тихонько и безнадежно. Я старался не слушать этот скулеж, но все мои попытки неверия разбивались о серую, потрескавшуюся землю под ногами. По спидометру и навигатору я был в центре города. В том месте, где когда-то был центр города.
Но каков ребенок, однако! Если ей одного, в сердцах высказанного, желания хватило стереть с лица Земли целый город. По мощности термоядерная бомба, как минимум. Я отодвинулся рефлекторно.
— Да вы не бойтесь меня, пожалуйста. Девочка опять хлюпнула носом, стала сморкаться.
— Я уже сколько раз пробовала, и ничего у меня не получается. И вернуть всё, как было, хотела, и маму, и бабушку… И - ничего. Вот со скамейкой только получилось, и с вами…
— Со мной? Да ведь ты же меня не знаешь совсем?
— А я так и сказала. Пусть кто угодно появится, лишь бы помог! И сразу вы появились, даже с машиной. Вы меня теперь увезете отсюда, правда?
Врать мне совсем не хотелось, и обещать что-то – тоже. К сожалению, все, что я видел и слышал, не внушало мне оптимизма. Я честно ответил:
— Постараюсь сделать всё, что смогу.
Девочка сникла. Она, наверное, всерьез надеялась, что я достану волшебную палочку и верну всё назад. А я знал о себе совершенно точно, что никакими сказочными способностями не обладаю.
Теоретически ясно было, что вернуть всё девочка может. А на практике она, после многих неудачных попыток, убеждена, что нет, не может. Мне предстояло как-то разрушить эту её убежденность. Для начала стоило её чем-то отвлечь.
— А давно ты здесь сидишь, маленькая?
— Я не маленькая, мне уже четырнадцать скоро будет, в марте. Меня Вера зовут, а вас?
— А меня – Женя. И давай лучше на ты. Мы не в России.
— Давай… Вере с трудом удалось не добавить …те. Видно, не так давно из России. Выросшие здесь дети уже не признают такой языковой формы. Тут и президенту, и премьер-министру тыкают – такой язык, что поделать?
— Так ты не ответила, давно так сидишь?
— Давно. Не знаю, сколько, но есть уже хочется.
Ничего съедобного у меня с собой не было. Я рассказал Вере историю про одного индийского святого, как он приехал с помощниками к своему почитателю, и в процессе угощения все домашние припасы съели. Тогда святой послал помощника и водителя принести еды из багажника автомобиля. Те пошли, недоумевая, ведь они знали, что в машине нет никакой еды. Вернулись же они в ещё большем недоумении, неся два подноса со снедью. Водитель рассказал, что, когда они подошли к машине, их встретили два ангела, и передали им из рук в руки два полных подноса. Выслушав их рассказ, святой согласно кивнул:
– Они всегда там стоят, просто раньше вы их не видели.
Вера не рассмеялась. Она смотрела на меня с такой детской надеждой, что я неохотно поднялся и пошёл проверять багажник. Открывать его не понадобилось. На крышке багажника стоял здоровенный позолоченный поднос, сервированный по советским новогодним канонам. Хрустальная бадья с салатом оливье, селедка под шубой, колбасы и бутербродики с красной икрой. Даже бутылка Советского Игристого присутствовала, вместе с бокалами.
Бедный ребенок! Традиции переползают от поколения к поколению. Наверное, и "Иронию судьбы" каждый год смотрит…
Я оглянулся на всякий случай, но никого не увидел. Пожал плечами, взял тяжелый поднос и вернулся к скамейке.
После утоления голода настроение у нас улучшилось. Заявив, что это ей не впервой, Вера лихо тяпнула полный фужер шампанского, но тут же раскисла, расплакалась и полезла ко мне обниматься. Слезные железы работали у неё превосходно, и через минуту рубашка у меня на плече промокла. Я гладил девочку по голове и думал, как буду её обманывать.
Выплакавшись и приведя себя в порядок, Вера села, выпрямившись, и, казалось, ожидала чего-то. Как примерная ученица в классе, подумал я. Только школьной формы не хватает и правильного ответа в задачнике.
— Вы не думайте, я всё понимаю. У нас много книг дома по эзотерике, мистике, и я почти все прочитала. Это ведь чистилище, правда? Или Лимбо, или Бардо?
Как хорошо, что не надо ничего придумывать и обманывать! Девочка сама всё замечательно нафантазировала. И уж всяко лучше, чем осознать себя источником смерти ста тысяч людей, или двухсот тысяч…
Мне оставалось только помочь ей сделать последний шаг. Поверить, что так же легко и просто можно их всех вернуть. Если бы ещё самому в это верить!..
— Я пока не могу открыть тебе эту тайну. Только посвященные седьмого уровня могут её осознать без риска для разума. (Во загнул!) Но я открою для нас портал, чтобы нам с тобой вернуться обратно, в твой город. Хочешь ли ты пойти со мной по этой опасной дороге?
Надеюсь, я не переборщил. Мне очень давно не приходилось пудрить мозги четырнадцатилетним девочкам. Вера смотрела на меня, как на мессию, и только молча кивнула. Я взял её за руку.
— А теперь закрой глаза. Сюда ты попала с закрытыми глазами, значит, и покинешь этот мир так же. Делай шаг вместе со мной, и не отпускай мою руку, что бы ни случилось.
Не знаю, на сколько процентов я сам верил в тот бред, которым кормил её. Меня подталкивало отчаяние и отсутствие альтернативы. Я тоже закрыл глаза, и мы вместе шагнули вперед.
________________________________________________________________________
Нас накрыло злым и сильным дождем. Я вымок полностью и мгновенно, как брошенный в прорубь. Порывом ветра Веру едва не унесло, но она вцепилась в мою руку сильными пальцами пианистки. В свете молнии я увидел свою белую Мазду и рванул к ней напрямик, через поток, доходящий мне уже почти до колен. Втолкнул Веру на правое сиденье, обежал машину спереди, плюхнулся на место водителя, захлопнул дверь. Стало тише, но не намного. Машина вздрагивала от ударов дождя и ветра, молнии ослепляли и гром отдавался в солнечном сплетении, а меня разобрал нервный хохот.
Я смеялся до слез, вспоминая свой тихий ужас и неумелое вранье. Но благодаря ему девочка вернула обратно всё, всё до последней капли. Вера сперва смотрела с недоумением, а потом не выдержала и присоединилась ко мне. Мы дрожали от холода и смеялись. Мы хохотали, мы ржали, как кони, не слыша себя, а вокруг сходила с ума такая родная израильская непогода, заливая вселенским потопом израильский город с библейским названием.
Картина Любы Гурович (Обсудить в ЖЖ)
Теги: рассказ, эзотерика Категории: Библиотека, Нью-эйдж, Основные разделы, Тексты