Поэт Татьяна Крещенская. Часть 2.

(Подборка Олега Прокопьева)
(Часть Первая)

 

Нет, я не праздную, когда вот так смотрю.

Так смотрят не святые, исподлобья,

Так смотрят на вечернюю зарю

Разрушенные белые надгробья.

Я заказала музыку свою,

Не вырваться из этого озона!

Вот потому я до сих пор пою

Вечернюю. До утреннего звона

Колоколов в беспамятстве немых.

А там хоть плачь, хоть смейся над собою,

Поскольку нет и не было прямых

Дорог для очищенья и разбоя.

Но выпал мне тот царственный удел,

Пригубив свет, смотреть на мир сурово,

И засылать слова в такой предел,

Где по пути слова рождают Слово.

И я не праздную, когда на мир смотрю.

Скорбят о нас и празднуют иконы.

Нет, я не праздную. Я лишь благодарю

За этот яд бодрящего озона.

1970-е

 

***

Этот мир, где звенит песок,

Где поныне растёт трава,

Тонкий девичий голосок

Сохранит нам любви права.

Этот мир, что всегда жесток,

На своем пепелище дня

Сохранит нам любви цветок –

Белый пламень Его огня.

Этот мир, где взойдет вода,

Забывая нас вновь и вновь,

Одна мера ему – стыда,

Одна рифма ему – любовь.

1980 г.

 

***

Пустынно всё, расстроенно и дико,

Как будто мир воспет в последний раз.

И ты сказал мучительно и тихо:

«Бог непрестанно мучается в нас».

И вечер был, и ночь светла звездáми,

И день прошёл нечаянно светло,

И мир молчал, и нас несло волнами,

К иным богам неведомым несло.

1980-е

 

***

Богохульники и поэты,

Тень от тени, от плоти плоть.

Обнаженных при ярком свете,

Ты любил нас. За что, Господь?

Я слуга Твоего ли слога?

В отпущенье моих грехов

Дай мне, Господи, хоть немного

Дорасти до своих стихов.

1980-е

 

***

Станет всё золотым перегноем,

Всё пройдет, повторяясь не раз,

Но в ковчеге премудрого Ноя

Средь тварья не отыщется нас.

И когда отволнуются воды,

Небеса станут снова чисты,

Вновь на суше появятся всходы

И цветы неземной красоты.

Но пока нам не явлена милость,

И страданья утратили вкус,

Наш потоп – откровенная сырость,

И ковчег изумительно пуст.

1980-е

 

***

Дворы, переулки, дворы,

Осенняя пагода света,

Земля создана для поэта,

Земля создана для игры.

Бессонные чьи-то миры

Чугунных воронок бульваров,

Сиянье идет от коры,

И осень стоит словно кара.

И, если мы здесь навсегда,

Зачем волшебством и наветом,

Кометой любви и стыда

В земное врываемся гетто.

В серебряной звездной пыли

Мы чудом еще уцелели,

Смешные пророки Земли,

Игрушки Рождественской ели.

1980-е

 

***

Так бывает во сне, вдруг навалится необратимость,

Ощущенье судьбы и каких-то исконных начал,

Удушающий страх и звериная неотвратимость,

Так двойник человека в утробе вселенной кричал.

Нам, наверное, сны – в довершенье к затасканным знаньям,

Что не стоят любой человеческой зряшной беды.

Мы – лишь звездная пыль на великих путях мирозданья

И прообраз любви, отразившийся в глади воды.

 

***

Не дорасти до смерти? Умереть?

С обидами, во лжи, в бумажных розах?!

Как будто бы с лица лицо стереть,

Не выносить в себе метаморфозы?

Не превозмочь не быта – бытия,

Той вечности, что в нас кричит и плачет?

И страх свернётся, как в кольцо змея,

И твой удел тем самым обозначит.

Но что же нас с бесстрашьем обручит,

Когда на нас обрушится земное?

Ночь за окном мирволит и молчит,

И прячет день, как жребий за спиною.

1985 г.

 

***

Когда зимние сны подневольны

И пути перекрыты весне,

В нас болят родословные корни,

Что-то главное мучит во сне.

И картина сменяет картину,

Ты в картине не главный герой,

И глядит кто-то пристально в спину

И землёй осыпает сырой.

И навалится вдруг ниоткуда

Ощущение страшной вины,

Этот ужас духовного блуда,

Где глазницы столетий черны.

Но никто не лишен благодати.

И врываются в сны времена,

Где все люди духовные братья,

И собой не гордится страна.

Где все люди – герои по праву,

Только выживет каждый второй,

И гремит подневольная слава

На земле. Под землёю сырой.

1986 г.

 

***

Не искала высокого слога.

Это Муза меня подвела.

Испросив разрешенья у Бога,

Раскалила слова добела.

Но в обычае мудрых пророчеств

Говорить все слова невпопад,

Чтобы души ночами морочить

И звучать на языческий лад.

1986 г.

 

***

О нет, я не молю о саде

На старость лет. Зачем мне сад!

И не прошу о той прохладе,

Где зреет дикий виноград.

Я знать хочу, с кем я роднима,

Чья песня плачет в вышине,

Чьим одиночеством хранима,

Чья старость всхлипнула во мне.

Там, где пространство одномерно

Врастает в плоть крутых оград,

Кто там пожизненно – посмертно!

Срывает чёрный виноград?

Чья жизнь во мне, чья смерть ревнует,

Чьё прошлое во мне болит…

Кто надо мной всю жизнь колдует

И всё никак не исцелит.

1981 г.

 

 ***

Я твоя жена и твоя вина,

За меня ты ответишь Богу,

Если я грешна, если я черна,

Если тень страшна у порога.

Если твой удел – это мой предел,

Если ревность туманит очи, –

Не жена тебе. Не на ту глядел,

И не с той делил свои ночи.

Я земля твоя у твоих высот,

Тишина твоя и основа,

Я всё то в тебе, что тебе не врёт,

Сохраняя любовь и слово.

Сквозь одну беду, и свернуть не сметь,

Пред одной виною в итоге.

Только два креста нам поставит смерть

При одной дороге.

1986 г.

Категории: Библиотека, Поэзия
Короткая ссылка на этот пост: https://vectork.org/?p=7701

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.