- Хорошо тут у тебя, прохладно, – сказал старик.
Он опустился на траву, усевшись как в детстве «по-турецки», закрыл глаза и продолжил:
- Сын мой, я научил тебя всему, что умел. Я дал тебе, по своим представлениям, самое лучшее детство и самое лучшее образование. Я научил тебя разбираться в людях, научил общаться с ними, но я не мог научить тебя тому, чего не знал. Я говорил тебе, что там, наверху карьерных лестниц, идёт своя жизнь, там царят иные законы, обусловленные нехваткой чистой информации. Я всегда избегал этих неласковых вершин и не советовал тебе подниматься так высоко. Но ты не слушал. Ты спешил перейти на другой социальный уровень. И вот ты поднялся туда, где выученные тобой законы перестали работать. Ты продолжал трудиться как и раньше, но «недостаток кислорода» сводил все твои усилия на нет. Ты стал очень богат, но устал, заболел и умер, как умирает задохнувшийся в подземелье шахтёр. Вот так просто, в хороший солнечный день... Но это тут, у нас на земле. Читать дальше »
Теги: Мистика, Околофилософское, притча, сказка для взрослых Категории: Библиотека, Основные разделы, Сказки и притчи, Тексты
Зимним вечером, когда в печке потрескивали дрова, а в доме стало так тихо, что слышно как мороз рисует на стёклах узоры, Васятка сидел за столом и раскладывал перед собой пуговицы из бабушкиной шкатулки: те, что просто с дырочками он сразу убирал в сторону, а на ножке, перламутровые или с камешками, подолгу разглядывал, а затем складывал в рядок. Когда все «сокровища» перекочевали на стол, мальчик высыпал «не интересные» пуговки обратно в шкатулку, да только одна укатилась. Полез он было за ней, но свалился с табуретки, и больно ударился об угол буфета. Слёзы брызнули у него из глаз. Дедушка, который до этого сидел напротив на сундуке и подшивал валенки, взял внука на руки, прижал к себе, и гладя по голове сказал: 
Однажды русский генерал из гор к Тифлису проезжал. Тифлис – это старое название столицы Грузии Тбилиси. В те годы на Кавказе шла большая война. Генерал спешил в город на важный военный совет. Проезжая, через разрушенную войной деревню, он увидел больного ребенка, который остался совсем один. В те ужасные времена еще случались войны, в которых погибали жители целых деревень, а некоторые дети оставались сиротами. Генерал не мог покинуть больного одинокого ребенка, он нагнулся и поднял его, прижал к груди и поскакал быстрее. Мальчику было очень плохо. У него была высокая температура, он просил пить и звал в бреду маму. 
- Интересно..., - начала было говорить женщина задумчиво бредущему рядом спутнику.
Отец-олень отдыхал под огромным дубом, когда к нему подошёл его оленёнок и сказал:
В последнее время Серого угнетала одна мысль: он никак не мог вспомнить, ни того, как попал в камеру, ни того, что делал до заключения. Может быть, ничего и не было до его появления на зоне, но, судя по его возрасту, какую-то часть жизни он забыл напрочь. Жаловаться на потерю памяти сокамерникам Серый боялся просто потому, что не хотел прослыть лохом - он был самым щуплым в камере и слишком долго зарабатывал себе хоть какой-то авторитет. Однако, что-то всё же нужно было предпринять: он начал задавать наводящие вопросы и быстро выяснил, что никто из зэков не помнил того, что было до их появления на зоне - считалось, что жизнь с этого собственно и началась.