Ангел говорит мне – Подвинься, и долго умащивается с краю. Мы оба хитрим. Я знаю, ему не нужно места, и он знает, что я это знаю. Но ритуал соблюдаем, к взаимному удовольствию.
Он висит у меня за спиной теплым облаком, и я лежу неподвижно, радуясь его присутствию. Мы говорим мысленно.
- Куда мы пойдем в этот раз?
- Я покажу тебе высший мир! – заявляет он торжественно.
- Не хочу высший! – капризничаю я. Опять ничего не запомню!
Это правда. Каждый раз, как мы заходим далеко и высоко, выше радуги – в груди остается только тепло, а в голове – краски, запахи и звуки. Еще радость, конечно, но она тает, как заря, неостановимо.
- Как хочешь. Он подозрительно легко соглашается. Мы увидим такой мир, который ты не забудешь.
- Мне слышится усмешка или угроза в твоем обещании. А, впрочем, что мне терять? Полетели! Читать дальше »
Много лет, с самого детства, она засыпала в одной позе: на правом боку, рука из-под подушки протянута в сторону, будто зовет или ищет кого-то. Сперва эта рука высовывалась между прутьев детской кроватки, мешая маме поцеловать дочку и поправить одеяло. Потом она свисала с узкой койки в студенческом общежитии и мешала ходить соседкам по комнате. Таня пробовала бороться с этой привычкой, но упрямая конечность не желала подчиняться доводам разума и вкупе с бессонницей заставляла хозяйку смириться со своим положением. 
31-го декабря мы отмечали День Рождения Волшебника. Узнали мы о нем в последний момент, за час до его начала. Но отказаться или опоздать было немыслимо. Мы с женой бросили всё и помчались, на ходу обзванивая знакомых и извиняясь за изменения планов. Париж стоит мессы, а приглашение на праздник к волшебнику — любых неудобств. Знакомые охотно нас извиняли, притворно сочувствовали и тайно завидовали.
В аду бродили бракованные козы. Несчастные животные, не прошедшие проверку на жертвенную чистоту, совершенно не годились для оккультных ритуалов. Во всём пекле не нашлось никого, кто пожелал бы забрать их себе или приобщить к какому-нибудь полезному занятию.
Поджатые губы редактора не двигались. Свою речь он произносил мысленно, тщательно соблюдая каноническую Формулу Значимости, отточенную тремя поколениями предшественников. Редактор отчетливо ощущал ее упорядоченную благостность, хотя в глубине души и лелеял мечту о том, как однажды и сам решится привнести в канон несколько знаков. Коррекция Формул была рискованным шагом, авантюрой, но если бы Малый круг одобрил такую правку — о, она стала бы грандиозным личным вкладом!
Несмотря на хорошую погоду, в парке было немноголюдно. Мимо скамейки, на которой сидел Михаил, за двадцать минут ожидания прошли несколько женщин с колясками и проехал один подросток на велосипеде. Когда невдалеке показался невысокий мужчина, который неспешной походкой приближался к Михаилу, он заметно занервничал, ведь ему предстоял совсем непростой разговор и неизвестно, как на него отреагирует его собеседник.