Основные разделы |

Я немного писал о том, что можно взять с собой на Тот свет, но вопрос о последующей земной жизни пока не затрагивал. Жизнь эта сильно зависит от чистоты и ранга души — задачи разные для разных уровней. Григорий Горин считал, что для перехода на более высокий уровень в следующей жизни нужен героический поступок в этой, но способность к нему тоже зависит от уровня развития.

Поскольку я помню пять своих прежних жизней и немного разбираюсь в эзотерике, то могу предположить, что именно из этой жизни можно «захватить» в следующую: (1) нужно подготовить список желаний для следующей жизни, и (2) стоит подготовить среду для рождения.

Родившись заново, мы, пусть и бессознательно, вспоминаем опыт нашего предыдущего рождения, когда возникают аналогичные ситуации. Пусть же это будут яркие хорошие воспоминания. Пусть это будет то, что мы любим по-настоящему – это может быть город, природа, поэзия, музыка – всё, что вызывает сильные положительные эмоции. Они будут вести нас по жизни мотивируя наши поступки. Можно в будущей жизни встретить и любимых сейчас людей. Узнать их, родившихся в ином виде, позволит та самая настоящая любовь. Как вы понимаете, ненависть с собой брать не стоит. Особенно глупо ненавидеть другие нации, поскольку сам в следующей жизни можешь родиться в окружении ненавидимых тобою людей. По этой причине, к примеру, лучше не воевать на чужой земле, поскольку у эзотериков считается, что человек с большой вероятностью родится там, где умер. В этом смысле, кстати, лучше заранее присмотреть место будущего рождения. Но это уже к вопросу о среде рождения, который немного шире. Читать дальше »

Теги:Мировоззрение, Мистика, эзотерика Категории:Нью-эйдж, Основные разделы

О триединстве образа Коровьева-Фагота-Рыцаря в Романе Михаила Булгакова

22.07.2024
Валерий Лукьяненко

Валерий Аллин

«- Вы не Достоевский, - сказала гражданка, сбиваемая с толку Коровьевым.
- Ну, почем знать, почем знать, - ответил тот.» («Мастер и Маргарита» М. Булгаков)
Мне кажется, что вместо Достоевского здесь должен был быть Диккенс. Достоевский, конечно, ближе русскоязычному читателю, и должен бы быть знаком «гражданке», но, по воспоминаниям мужа сестры М.А. Булгакова Варвары Афанасьевны, «дома он отдыхал ... Читал и перечитывал Гоголя и Диккенса, особенно восторгался "Записками Пиквикского клуба", которые он считал непревзойденным произведением» («Михаил Булгаков. Жизнь и творчество»). Действительно, по словам сестры Булгакова Надежды Афанасьевны, с гимназических лет любимыми писателями Михаила Афанасьевича были Гоголь и Салтыков-Щедрин, «а из заграничных - Диккенс» («Воспоминания о Михаиле Булгакове», с. 57). В.А. Лёвшин вспоминал, что «удивился, когда узнал, что писатель номер один для Булгакова — не Достоевский, не Шекспир, а Гоголь» (с. 173) В период написания «Мастера и Маргариты» Булгаков ещё ближе знакомится с Диккенсом - «работая и в качестве актера (роль председателя суда в спектакле «Пиквикский клуб» по Диккенсу).» (с. 40) Более того, «... когда он смотрел на себя в зеркало, было ясно, что он видит перед собой уже не себя, Булгакова, а диккенсовского Судью.» (с. 278)

Все официальные объяснения образа Коровьего и его происхождения не выдерживают никакой критики. Булгаков был очень хорошим эзотериком, и главные образы у него вряд ли случайно разложены на три составляющие, соответствующие трём слоям нашего мира: материальному (в Москве), интеллектуальному (бал-фантазия Воланда) и духовному (потусторонний мир). При этом, центральное событие Романа, бал, является точкой истины – местом, где проявляется результат борьбы земных и духовных сущностей каждого героя. Например, Бегемот там остаётся «котом», а Воланд – Сатаной (своей ипостасью в потустороннем мире). Коровьев же там уже не шут Коровьев, а Фагот, ведущий себя вполне благородно.

В Романе Коровьев - единственный, кто совершенно однозначно предстаёт нам в трёх как бы параллельных, не пересекающихся образах: Читать дальше »