«Вектор духовности»

• 24.12.2015
• Валерий Лукьяненко

Сергей Эдуардович Цветков

Герцог Веллингтон внешне был совершенным воплощением английского джентльмена. Но под маской невозмутимости и бесстрастия скрывалось незаурядное чувство юмора.

Его ирландское происхождение часто служило предметом пересудов и бестактных вопросов, которые задевали Веллингтона, так как хотя он и родился в Дублине, но в чистокровной английской семье. И вот однажды на вопрос, кто же он, ирландец или англичанин, герцог язвительно заметил:
- По-вашему, если б я родился в конюшне, то был бы лошадью?

Будучи храбрым и хладнокровным человеком, он как полководец считал нужным охлаждать неуместную пылкость своих подчиненных. И делал это порой двумя-тремя словами. Как-то во время войны с французами в Испании ему представили новичков — группу молодых офицеров, еще необстрелянных и неопытных, но чрезвычайно горячих и рвущихся в бой.
— Не знаю, какое впечатление они произведут на врага, — сухо заметил Веллингтон, — но меня они пугают. Читать дальше »

• 06.12.2015
• Валерий Лукьяненко

Сергей Эдуардович Цветков

Крылов и классики
Однажды, сидя в кабинете А. Н. Оленина и говоря с ним об «Илиаде» Гомера, Гнедич сказал, что он затрудняется в уразумении точного смысла одного стиха, развернул поэму и прочел его. Иван Андреевич подошел и сказал: я понимаю этот стих вот так, и перевел его. Гнедич, живший с ним на одной лестнице, вседневно видавшийся с ним, изумился, но почитая это мистификациею проказливого своего соседа, сказал: «Полноте морочить нас, Иван Андреевич, вы случайно затвердили этот стих да и щеголяете им! — И, развернув «Илиаду» наудачу: — Ну вот, извольте-ка перевести». Крылов, прочитавши и эти стихи Гомера, свободно и верно перевел их. Тогда уже изумление Гнедича дошло до высочайшей степени; пылкому его воображению представилось, что Крылов изучил греческий язык для того, чтобы содействовать ему в труде его, он упал пред ним на колени, потом бросился на шею, обнимал, целовал его в исступлении пламенной души своей. Впоследствии он настаивал, чтобы Иван Андреевич, ознакомившись с гекзаметром, этим роскошным и великолепным стихом Гомера, принялся бы за перевод «Одиссеи». Сначала Иван Андреевич сдался на его убеждения и действительно некоторое время занимался этим делом, но впоследствии, видя, что это сопряжено с великим трудом, и, вероятно, не чувствуя особенной охоты к продолжению, он решительно объявил, что не может сладить с гекзаметром. Это огорчило Гнедича, и тем более, что он сомневался в истине этого ответа. Таким образом, прочитавши все, удовлетворивши свое любопытство и наигравшись, так сказать, этою умною игрушкою, Иван Андреевич не думал более о греческих классиках, которых держал на полу под своею кроватью и которыми наконец Феня, бывшая его служанка, растапливала у него печи. [И. А. Крылов в воспоминаниях современников. М., 1982, с. 77—78.] Читать дальше »