У меня в жизни было несколько переживаний, вызывающих прямое видение собственного внутреннего существа и его отношения к сознательной личности. Одно из них было спровоцировано Присутствием человека с полностью развитой сущностью. К другому привело воздействие того, что называется «объективное искусство». Оба сопровождались состоянием, которое нельзя назвать иначе как потрясением, шоком. О втором переживании сейчас расскажу.
Будучи не очень преданным фанатом современного искусства, на этой выставке я оказалась случайно, за компанию (хотя, как мы знаем – случайных событий не бывает). Не имея ни ожиданий, ни предвкушений, чтобы скоротать время, заглядываю в небольшой зал, где происходит то, что сейчас называется «перформанс». Я даже не интересуюсь, кто его автор, просто захожу и усаживаюсь на невысокую скамейку у стены в полностью затемненном помещении, завешанном чёрной тканью. Больше здесь никого нет. По обеим сторонам от меня находятся два экрана во всю стену. После нескольких секунд тишины на оба экрана одновременно проецируются чёрно-белые изображения, и начинаются два параллельных действия....
Слева проявляется зрительный зал, где сидят одетые в белые рубашки мужчины восточной внешности, а на сцене, прямо перед камерой и микрофоном, стоит статный красивый мужчина восточной внешности, певец. Он тоже в белой рубашке. Певец кланяется аплодирующим зрителям, после чего почему-то поворачивается к ним спиной, обращаясь к противоположному экрану.
На противоположном экране – такой же зрительный зал, однако зрителей там нет. На фоне зала молча и неподвижно стоит непонятная затемненная фигура, покрытая чем-то вроде остроконечного капюшона.
Звучит мастерски исполняемая музыка в классическом персидском стиле, и мужчина на сцене, закрыв глаза, превосходным голосом начинает самозабвенно петь завораживающе красивую и печальную песню на персидском, сопровождая её выразительными эмоциональными жестами. В его песне, обращенной к кому-то на противоположном экране, доходящая до отчаяния страсть сочетается с вопрошением, повторяемым вновь и вновь, и в кульминации переходящим в мольбу, почти стенание.
Темная фигура на противоположной стороне остается безмолвной и бездвижной, хотя, по видимости, слышит и воспринимает всё, что происходит напротив.
(... внутри у меня - зрителя, находящегося между двумя экранами, по мере разворачивания сюжета начинает происходить что-то странное - вроде транса, вызванного раздвоением, разделением внимания, захваченного действиями, происходящими одновременно слева и справа...)
Мужчина на сцене заканчивает петь, и, повернувшись к залу, многократно кланяется под аплодисменты. Пока он стоит спиной, с противоположной стороны затемненной комнаты, посередине которой сижу я (зритель), и откуда до этого не раздавалось ни звука, неожиданно начинается совсем другая музыка. Слышится женский голос – низкий, утробный, глуховатый, и он начинает свою песню.
Мужчина-певец оборачивается, его внимание захвачено (как и моё), он подходит ближе, напряженно и заинтересованно всматриваясь в фигуру на противоположной стороне, которая вдруг приходит в движение. Широко раскрыв глаза и даже приоткрыв рот, мужчина-певец вслушивается в женское пение, которое, впрочем, трудно даже назвать пением, потому что это нечто невообразимое – песня без слов. Мужчины-зрители, сидящие за певцом, как и последний, застыли, безмолвно и напряженно всматриваясь в пришедшую в движение затенённую фигуру напротив.
Свет начинает медленно освещать, а камера обходит тёмную фигуру, стоящую спиной к зрителю, и из темноты проявляется повернутая в профиль женщина. Она темнокожа, ближневосточной внешности, голова её, с высокой конической прической, и всё тело закутаны в чёрное одеяние, а глаза словно обращены в себя. В каком-то трансе или забытьи, женщина продолжает петь, жестикулируя руками, уже полностью развернувшись к зрителю, но не глядя на него, и в её пении, странно завораживающем и шокирующем одновременно, нельзя разобрать ни единого знакомого слова - ничего, хотя бы отдаленно похожего на человеческую речь.
Иногда её пение напоминает блеяние животных или птичий клекот, иногда шаманское камлание. Иногда оно наполнено нежным чувством и страстью, иногда как будто страданием и отчаянием от невозможности выразить то, что она хочет передать, на понятном мужчине языке. Всё это время мужчина на противоположном экране напряженно вслушивается, пытаясь понять первобытную песню темнолицей женщины, однако без какого-либо успеха.
Пение женщины становится то нежным и мелодичным, как колыбельная, то переходит на истерический скрежет, режущий ухо диссонансом отчаянной попытки прорвать стену непонимания, невнимания, покинутости, заброшенности. Чувства отчаяния, тоски и фрустрации, которые пытается передать женщина, отражаются у неё на лицe и в жестах её рук, глаза остаются закрытыми.
Наконец, женщина замолкает, открыв глаза и отрешенно глядя перед собой. Камера поворачивается, освещая зрительный зал за ней - он по-прежнему пуст. Мужчина на противоположной стене замер, озадаченно всматриваясь в лицо женщины...
...Изображение на обоих экранах исчезает. Зритель (я) остается один в полной темноте наедине с испытанным потрясением. Шоком от того, что тебе, ничтоже не подозревавшему и не ожидавшему ничего подобного, за девять минут показали тебя. Слова застряли где-то между головой и горлом, но можно поздравить себя – ты чувствуешь, что только что был свидетелем того, как общаются между собой твоя сознательная личность и неосознаваемая сущность. Показали, в каком отчаянии находится последняя от того, что её никто не слышит и не понимает, загнав в область бессознательно-иррационального, подспудных первобытных чувств, смутных ощущений и снов. Твое нутро вытащили на белый свет, распяв между двумя экранами, и тебе уже никогда не уйти от этого переживания – потому что оно подлинное, потому что оно – правда. Ты заглянул за обратную сторону Луны...
На одном из экранов высвечивается название видео: «Turbulent» («турбулентность, встряска») и имя автора, иранской фотохудожницы Ширин Нешат (Shirin Neshat).
Мой рассказ о происшедшем - йад-дашт, дервиши Накшбанди называют так воспроизведение прямого переживания. И теперь я предлагаю испытать это переживание тем, кто дочитал до этого места, и, несмотря ни на что, всё ещё читает. Впечатление, которое оказывает это видео, вне зависимости от человека, одинаково. Это называется «объективное искусство». Вот оно:
Поющая женщина в постановке Ширин Нешат – иранская вокалистка и актриса Сусан Дейхим. Мужчину-певца играет муж Ширин, Шоджа Азари (Shoja Azari), но для озвучивания использована запись известного иранского певца Шахрама Назери (Shahram Nazeri), исполняющего песню на стих из «Поэм страсти» Руми «Незабываемый друг»:
Сколько можно и в сердце моем, и в душе мне стенанье хранить?
Сколько можно печальною осенью быть мне, с тех пор, как моя облетела листва?
Сколько можно мне, узнику горя, у жизни пощады просить?
Ты ведь знаешь, мой друг, я не камня кусок, не буланая сталь,
Но, услышав отчаянья песню мою, каменеет вода.
А уж если бы историю жизни моей вновь пришлось пережить,
В пламя жаркое тело бы мое превратила печаль.
(перевод с английского подстрочника мой)
*****
Шехархорет – на иврите означает «тёмная, смуглая девушка» - название народной песни испанских сефардов. Никто не пел её лучше непревзойденной Офры Хазы:
Я перевела текст этой песни с английского подстрочника (в оригинале песня исполнялась на ладино и иврите), и образом темнокожей девушки, разговаривающей с нашим сознанием языком снов и птиц, и бесконечно, отчаянно ждущей, когда её, наконец, полюбит и возьмет с собой царский сын – завершу тему об опыте прямого переживания сущности.
Шехархорет - тёмной девушкой зовут они меня,
А когда-то белым лик был мой.
От жары палящей летнего огня
Стал он, словно небосвод ночной.
«Шехархорет, как же ты хороша!
От лучей твоих глаз вся огнем полыхает душа».
Шехархорет - тёмной девушкой зовут они меня,
Те, кто к морю дальний держат путь.
Если вновь поманят, позовут с собой меня,
С ними вдаль пойду я, не вернуть.
«Шехархорет, как же ты хороша!
От лучей твоих глаз вся огнем полыхает душа».
Шехархорет - тёмной девушкой и он зовёт меня,
Царский сын прекрасный, сердца рай.
Коли пожелает он позвать с собой меня,
С ним пойду я хоть на света край.
«Шехархорет, как же ты хороша!
От лучей твоих глаз вся огнем полыхает душа».
Атмосферно…