«Вектор духовности»

• 15.10.2018
• Валерий Лукьяненко

(Сергей Эдуардович Цветков)

Чарльз Лютвидж Доджсон (а именно таково было настоящее имя Льюиса Кэрролла) в юности мечтал стать художником. Потом обратился к фотографии и достиг больших успехов в этом трудном искусстве. Недаром специалисты отводят Кэрроллу одно из первых мест среди фотографов XIX века.

Но посвятил себя он все-таки математике. «Особой виртуозности Кэрролл достиг в составлении (и решении) сложных логических задач, способных поставить в тупик не только неискушенного человека, но даже современную ЭВМ» (Льюис Кэрролл. История с узелками. Пер. с англ. Ю. Данилова. Под ред. Я. А. Смородинского. Предисловие Ю. Данилова и Я. Смородинского. М., 1973). Читать дальше »

• 09.08.2018
• Валерий Лукьяненко

Татьяна Касаткина

«Да, конечно, господа насмешники, настоящих христиан ещё ужасно мало (хотя они и есть). Но почем вы знаете, сколько именно надо их, чтоб не умирал идеал Христианства в народе, а с ним и великая надежда его?» - напишет Ф.М. Достоевский в «Дневнике писателя за 1880» (Гл. 3, главка 3; 26, 164).

О чем нам здесь говорится? О довольно неожиданной вещи. Чтобы не умирала надежда – нужно, чтобы то, на что надеются, уже присутствовало. Чтобы не умирал идеал – нужно, чтобы он уже был воплощен. Нельзя надеяться на то, чего нет. То, чего нет, не может быть идеалом, это мечта, туман, греза, бесплотное и бесплодное создание воображения.

Надежда – не мечта и не фантазия. Надежда – форма присутствия, так же, как и память. Память – это форма присутствия прошлого в настоящем. Надежда – это форма присутствия будущего в настоящем. Память и надежда – способы, какими время становится для нас областью нашей свободы, становится доступно нам за пределами предельно краткого мгновения настоящего. Читать дальше »

• 13.07.2018
• Валерий Лукьяненко

Татьяна Касаткина

Выстрел в Христа у Блока в финале поэмы «Двенадцать» имеет в русской литературе свой прецедентный текст. Это выстрел в Христа у Достоевского в главе «Влас» «Дневника писателя 1873 года».

Оба текста просто на удивление похожи и тематически, и структурно. И в том, и в другом тексте выстрел в Христа производится на фоне «кутежа», безудержа народа, освобожденного и пробующего на вкус обретенную свободу. И в том, и в другом тексте Христос сталкивается с разгулом народной «дерзости». Деревенские парни у Достоевского так и спорят – о том, «кто кого дерзостнее сделает» (21, 34). Красноармейцы стреляют в Христа, не видя, в Кого стреляют, но вполне закономерно подведенные к этому выстрелу «программным» заявлением: «Пальнем-ка пулей в святую Русь». Парень у Достоевского не знает, чего от него потребует его сообщник, но весь ход событий с говением и выносом причастия из храма, показывает ему, в каком направлении движется, нарастая, их общая «дерзость». Достоевский только доводит свой текст чуть дальше, чем Блок – свой, показывая в конце концов стрелку его настоящую мишень. И показывая затем читателю, что происходит с решившимся «на все» человеком, опознавшим вдруг истинный Объект своего «дерзновения».

Читать дальше »