«Вектор духовности»

• 09.04.2020
• Валерий Лукьяненко

Валерий Аллин

Неизвестно, как рисунки Нормана Линдсея, включая выглядящий иллюстрацией к главной сцене романа «Мастер и Маргарита» рисунок «Доброе утро», попали в руки к Михаилу Булгакову. Сам он никогда не бывал за границей, где в это время бушевали страсти вокруг открытого Маргаритой Мюррей дохристианского культа ведьм (иллюстратором которого и был Норман Линдсей). При этом, Булгаков невероятно интересовался зарубежной жизнью: просился за границу в «жизненно необходимую» творческую командировку или насовсем, передавал с друзьями деньги и письма в Париж брату Николаю (прототип Николки из «Белой гвардии»), тогда уже известному биологу (в будущем кавалеру ордена Почётного легиона!). Булгаков писал ему: «… я полагаю ты … будешь писать мне часто. Опиши мне Париж (само собой разумеется, только внешнюю его жизнь)» (10-й том полного собрания сочинений М.А. Булгакова). Судя по письмам (в том числе и Сталину), Булгаков считал высылку за границу вполне реальным выходом из сложившейся безденежной ситуации и даже готовился к отъезду. Это выражалось не только в создании финансовой базы за границей, где начали публиковаться его произведения, гонорары за которые перечислялись брату Николаю в Париж, но и в посещении кружка, в котором говорили только на иностранном языке. На каком языке говорил там Булгаков, не понятно, но говорил он так хорошо, что критиковал произношение других членов кружка. Скорее всего это был французский, немецкий или английский. Английский он знал точно - у Елены Булгаковой в дневнике есть запись: «Ну, утро! Миша меня разбудил словами: вставай, два письма из Лондона! Ты прочти, что пишет Кельверлей!..». Читать дальше »